Что такое троекратное повторение в сказке гуси лебеди: Троекратные повторы в сказке о мёртвой царевне

Содержание

Русское народное творчество. Сказка «Гуси-лебеди»

Класс: 2.

Урок 1

I. Организационный момент.

II. Проверка домашнего задания.

Чтение сказки «Каша из топора» по ролям

III. Постановка цели урока:

– Какие виды сказок, мы с вами знаем? (Бытовые, о животных)

– Чем отличаются бытовые сказки от сказок о животных?

– Сегодня на уроке мы познакомимся с новым видом сказок. А как они называются, вы узнаете, если впишите в клеточки первые буквы слов. Чтобы узнать слова, ответьте, как называется по-другому…

Снежная буря (Вьюга)
Глаз (Око)
Неправда (Ложь)
Временное легкое жилище (Шалаш)
Непоседа (Егоза)
Любимая и дорогая мамина мама (Бабушка)
Потоп (Наводнение)
Пятая буква в алфавите с конца (Ы)
Пища (Еда)

– Какое слово получилось? (Волшебные)

– Правильно. В волшебных сказках всё необыкновенно: люди, земля, реки, деревья, птицы, вещи. Всё приобретает чудесные свойства. Топор сам рубит лес, мельница мелит зерно, печка разговаривает.

– Назовите волшебные предметы, которые вы помните? (Скатерть-самобранка, ковер- самолёт и др)

– В волшебных сказках всегда добро побеждает зло, благодаря какому-нибудь чуду. Волшебные сказки наделены троекратным повторением какого- нибудь эпизода.

– Откройте учебники. Прочитайте название сказки.

– Сегодня на уроке, мы познакомимся с волшебной сказкой. Героиня сказки попала в беду. Как это произошло, кто ей помог – обо всем этом мы узнаем, если внимательно прочитаем сказку.

IV. Изучение нового материала.

1. Первичное чтение.

Читают дети, по ходу чтения идет словарная работа.

Кликать – громко звать;
Кудель – пучок льна; приготовленный из пряжи;
Веретено – используется для прядения
Устьице – выходное отверстие у печи.

2. Первичная проверка понимания.

Вопросы после чтения:

– Понравилась сказка?

– Что в сказке было волшебного?

– Назовите героев сказки.

– Что же случилось у сестрицы?

– Был ли у неё план спасения братца?

– Кого она встретила по дороге, когда искала братца?

– Помогли они в поиске? Почему?

– Почему она не стала ничего кушать?

– Где она нашла своего братца?

– Кто ей помог увести оттуда братца? Почему?

– Кто потом помогал им добраться до дома?

– Удалось ли им вернуться домой?

3. Составление плана сказки.

– На сколько частей можно разделить текст?

– Давайте прочитаем каждую часть и озаглавим ее.

На доске появляется запись:

Потеря брата.
Поиск.
В избушке у Бабы Яги.
Возвращение домой.

V. Физкультминутка.

– Сейчас давайте немного отдохнем. Встаньте у своих мест. Проверим, насколько вы внимательны.

Учитель называет героев сказки «Гуси- лебеди» ,если этот персонаж использован в сказке, дети прыгают на месте два раза, если нет- хлопают два раза в ладоши.

– Печка, кошка, ложка, мышка, девочка, яблоня, утка, речка, каша, мальчик, гуси, лиса, волк, Баба Яга.

VI. Закрепление нового материала.

– На доске иллюстрации к сказке «Гуси-лебеди» и к другим сказкам. Посмотрите, они все перепутаны.

– Давайте расставим иллюстрации по ходу развития событий сказки.

На доске получается ряд сюжетных иллюстраций к сказке «Гуси-лебеди».

– Какие иллюстрации оказались лишними? Почему?

– О чем рассказывает каждая иллюстрация? Что за эпизод изображен на первой иллюстрации? На второй, и т.д.

Используя персонажи сказки «Гуси-лебеди» из конструктора «Лего», дети пересказывают сказку с опорой на иллюстрации.

VII. Итог урока.

– Какому виду сказок относится сказка, которую мы с вами сегодня читали?

– Какие волшебные предметы в ней встречаются?

– Какой троекратный повтор есть в сказке?

– В чем главная мысль сказки? Чему она учит?

VIII. Домашнее задание.

Перечитать сказку. Подготовиться к выборочному чтению.

Урок 2

Цели урока:

Развивать творческие способности детей.
Учить анализировать сказку, отвечать на вопросы по тексту.
Развивать навыки выразительного чтения.

I. Организационный момент

II. Проверка домашнего задания.

– С какой сказкой познакомились на прошлом уроке?

– К какому виду сказок она относится? Почему она волшебная?

– Сейчас мы проверим, как вы умеете ориентироваться в сказке.

Выборочное чтение:

– Найдите в тексте и прочитайте, какую ошибку совершила девочка? Какими словами описана игра девочки?

– Прочитайте, как гуси-лебеди унесли мальчика?

– Как испугалась девочка?

– Кто первый в сказке помог девочке? Что просила печка?

– Кто после печки ей встретился по дороге? Что просила яблоня?

– Кого она встретила последний раз? Что просила речка?

– Кого встретила девочка в избушке у Бабы-яги?

– Как помогла мышка девочке?

– Как девочка с братцем возвращалась домой?

III. Постановка цели урока.

– Сегодня на уроке мы будем учиться анализировать сказку и сочинять свою.

IV. Работа над новым материалом.

1. Анализ сказочных примет.

– По каким признакам можно определить, что это сказка? Давайте запишем их в тетрадь.

Дети записывают в тетрадь, учитель на доске:

а) зачин;
б) волшебные предметы;
в) троекратный повтор;
г) борьба добра и зла;
д) добро побеждает зло;
е) концовка.

– Давайте проанализируем сказку «Гуси-лебеди». Есть ли зачин в сказке, какой.

– Какие волшебные предметы есть в сказке?

– Прочитайте, какой в сказке троекратный повтор?

– Где в сказке зло, а где добро?

– Победило ли добро?

2. Работа над пословицами.

– На доске записаны пословицы, выберите те, которые подходят к сказке «Гуси-лебеди» (обсуждение смысла пословиц).

Глаза боятся, руки делают.
Не дорого начало, похвален конец.
Дерево смотри в плодах, а человека в делах.
Хочешь есть калачи, не сиди на печи.
Красна птица перьями, а человек — знанием.

V. Физкультминутка.

VI. Сочинение сказки.

– Как вы думаете, что нужно для того, чтобы сочинить свою волшебную сказку? (ответы детей)

Давайте определим последовательность действий в работе над сказкой.

Подумайте:

О чем будет сказка?

Чему она должна учить?
Придумайте героя или героев вашей сказки.
Что с ними произойдет? Какие приключения их ждут?
Какие волшебные предметы будут в сказке?
Кто будет противостоять героям?
Как добро побеждает зло?
Какие троекратные повторы вы будете использовать?

Дети сочиняют свою сказку (можно разделить класс на группы), из конструктора «Лего» собирают героев сказки, конструируют самый интересный момент сказки.

VII. Итог урока.

– Чему научились на сегодняшнем уроке?

– Что нового узнали о волшебных сказках?

Домашнее задание:

Подготовиться к рассказу своей собственной волшебной сказки. Сказку можно рассказывать по ролям, используя конструктор «Лего».

Образовательный минимум по литчтению 2 класс

Образовательный минимум по литературному чтению 2 класс

Четверть	1
Предмет	Литературное чтение
Класс	2

Устное народное творчество

Жанры устного народного творчества: потешки, частушки, прибаутки, песни, пестушки, скороговорки, считалки, небылицы, загадки, пословицы, поговорки, сказки, былины.

Виды сказок: бытовые (об обыкновенных людях, но ситуации, в которые они попадают, часто оказываются необычными и невероятными) «Каша из топора», волшебные (присутствует волшебство) «Гуси — лебеди» и о животных (главные герои сказки – животные) «Лиса и Журавль».

Волшебные сказки состоят из присказки, зачина, троекратного повторения и концовки.

Присказки — предисловие к сказке. «Это присказка не сказка, сказка будет впереди», «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается».

Зачин— вступление/начало сказки «Жили – были …».

Троекратный повтор— Число «три» считается «магическим» в сказках. Трижды происходят походы за тридевять земель, три героя, три испытания и т.д. Концовка — завершение сказки «Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец».

Русские народные сказки

«Петушок и бобовое зёрнышко», «У страха глаза велики», «Лиса и тетерев», «Лиса и Журавль», «Каша из топора», «Гуси — лебеди»

Люблю природу русскую. Осень.

Стихотворный текст — это написанное стихами художественное произведение, сравнительно небольшое по объёму.

Закружилась листва золотая

В розоватой воде на пруду,

Словно бабочек легкая стая

С замираньем летит на звезду. (С. Есенин)

Прозаический текст – это произведение, написанное в прозе (не в стихах).

Осеннее утро

Листик за листиком падают с липы на крышу, какой листик летит парашютиком, какой – мотыльком, какой – винтиком. А между тем…

(М. Пришвин)

Стихотворная рифма — это созвучие концов стихотворных строк.

Поспевает брусника,

Стали дни холоднее,

И от птичьего крика

В сердце стало грустнее.

Стихотворная ритм — это чередование ударных и безударных слогов в строке.

Ту-ча не-бо кро-ет, (У-Б-У-Б-У-Б)

Солн-це не блес-тит. (У-Б-Б-Б-У)

Ве-тер в по-ле во-ет, (У-Б-У-Б-У-Б)

Дож-дик мо-ро-сит. (У-Б-Б-Б-У)

Поэзия

Ф. Тютчев «Есть в осени первоначальной…», К. Бальмонт «Поспевает брусника…», А. Плещеев «Осень наступила…», А.Фет «Ласточки пропали…» (наизусть), А. Толстой «Осень. Обсыпается весь наш бедный сад» (наизусть), И. Токмакова «Опустел скворечник…»

Проза

М. Пришвин «Осеннее утро»

Русские писатели

Народная сказка — это повествовательное произведение устного народного творчества о вымышленных событиях, иногда с участием волшебных фантастических сил.

Русская народная сказка «Хаврошечка»

Литературная сказка — это авторское, художественное или поэтическое произведение.

А.С. Пушкин «Сказка о рыбаке и рыбке»

Иллюстратор — это художник, который делает рисунки-иллюстрации к литературным произведениям.

Басни – это короткие, чаще всего стихотворные произведения, где вместо людей действуют звери, птицы, деревья, вещи.

И.А. Крылов «Стрекоза и муравей»

Поэзия

А. Пушкин «У лукоморья дуб зелёный…» (наизусть), «Вот север, тучи нагоняя» (наизусть), «Зима!.. Крестьянин, торжествуя…»

Литературная сказка

А.С. Пушкин «Сказка о рыбаке и рыбке»

Басни

И.А. Крылов «Стрекоза и муравей», «Лебедь, рак и щука»

Проза

Л. Н.Толстой «Старый дед и внучек», «Филипок», «Котёнок».

Образовательный минимум по литературному чтению 2 класс

Четверть	2
Предмет	Литературное чтение
Класс	2

О братьях наших меньших

В художественном тексте писатель изображает всё, что волнует и интересует человека, с помощью слова.

Е.Чарушин «Страшный рассказ»

В научно- познавательном тексте учёный на конкретных примерах объясняет, что происходит вокруг, описывает факты.

Ёж – маленький зверёк с вытянутой заострённой мордочкой и короткими лапками. Спинка и бока у него покрыты твёрдыми иглами.

(Из энциклопедии)

Поэзия

И. Пивоварова «Жила-была собака…», В. Берестов «Кошкин щенок»

Проза

М. Пришвин «Ребята и утята», Е.Чарушин «Страшный рассказ», Б. Житков «Храбрый утёнок», В. Бианки «Музыкант», «Сова».

Из детских журналов

Детские журналы – печатные периодические издания для детей.

«Колобок», «Весёлые картинки», «Мурзилка».

Рубрики – разделы журнала.

«Поиграем в слова», «Зеленый мир», «Галерея искусств Мурзилки», «Путешествия и открытия»

Статья – короткое произведение, которое не относится к художественному жанру.

Поэзия

Д. Хармс «Игра», «Вы знаете?..», «Что это было?», Д.Хармс, С. Маршак «Весёлые чижи», Н.Гернет, Д. Хармс «Очень – очень вкусный пирог», А. Введенский «Учёный Петя», «Лошадка»

Люблю природу русскую. Зима.

Мелодика стихотворения – повышение и понижение интонации (голоса)

Поэзия

И. Бунин «Первый снег», К. Бальмонт «Светло-пушистая, снежинка белая…» Я. Аким «Утром кот принёс на лапах…», Ф. Тютчев «Чародейкою Зимою…», С. Есенин «Поёт зима – аукает…» (наизусть), С. Есенин «Берёза» (наизусть).

Русская народная сказка

«Два Мороза»

Проза

С. Михалков «Новогодняя быль»

Образовательный минимум по литературному чтению 2 класс

Четверть	3
Предмет	Литературное чтение
Класс	2

Писатели – детям

Смысл произведения – это то главное (главная мысль), что хочет донести писатель до читателя.

В юмористическом стихотворении автор обычно изображает людей, их недостатки, слабости, переживания в смешном, комическом виде. Он выражает свое добродушное, немного насмешливое отношение к ним.

С.Маршак «Кот и лодыри»

Поэзия

К.И.Чуковский «Путаница», «Радость», «Федорино горе», С.Я. Маршак «Кот и лодыри», С.В. Михалков «Мой секрет», «Сила воли», «Мой щенок», А.Л. Барто «Веревочка», «В школу», «Вовка – добрая душа».

Проза

Н.Н. Носов «Затейники», «Живая шляпа», «На горке».

Я и мои друзья

Поэзия

Э. Мошковская «Я ушёл в свою обиду…», В. Лунин «Я и Вовка».

Проза

Н. Булгаков «Анна, не грусти!», Ю. Ермолаев «Два пирожных», В.Осеева «Волшебное слово», «Почему?».

Люблю природу русскую. Весна

Поэзия

Ф. Тютчев «Зима недаром злится», «Весенние воды», А. Плещеев «Весна», «Сельская песенка» (наизусть), А. Блок «На лугу», С. Маршак «Снег уже теперь не тот…», И. Бунин «Матери», Е. Благинина «Посидим в тишине», Э. Мошковская «Я маму мою обидел…»

Образовательный минимум по литературному чтению 2 класс

Четверть	4
Предмет	Литературное чтение
Класс	2

И в шутку и всерьёз

Поэзия

Б. Заходер «Что красивей всего?», «Песенки Винни -Пуха», Э. Успенский «Если был бы я девчонкой…», «Над нашей квартирой», «Память», В. Берестов «Знакомый», «Путешественники», И. Токмакова «Плим», «В чудной стране»

Проза

Э. Успенский «Чебурашка», Г. Остер «Будем знакомы», В. Драгунский «Тайное становится явным»

Литература зарубежных стран

Пьеса — это драматическое произведение для театрального представления

Е. Шварц «Красная Шапочка»

Американская народная песенка «Бульдог по кличке Дог»

Английская народная песенка «Перчатки»

Английская народная песенка «Храбрецы»

Французская народная песенка «Сюзон и мотылёк»

Немецкая народная песенка «Знают мамы, знают дети»

Шарль Перро «Кот в сапогах», «Красная Шапочка»

Ганс Христиан Андерсен «Принцесса на горошине»

Эни Хогарт «Мафин и паук»

Сказки / Правило Трех

http://tvtropes. org/pmwiki/pmwiki.php/ruleofthree/fairytales

Перейти к

Правило трех в сказках.

«Златовласка и три медведя» построены вокруг этого тропа. Стулья слишком жесткие, слишком мягкие и в самый раз, каши слишком горячие, слишком холодные, в самый раз и так далее.
В «The Three Billy Goats Gruff» третий и самый большой козел побеждает тролля.
«Золушка» традиционно ходит на бал 3 раза, прежде чем потерять туфельку. Позже две сводные сестры примеряют туфли, прежде чем Золушка выходит вперед.
«Три поросенка»: первые два домика свиней не могут отогнать Большого Злого Волка, а кирпичный домик третьего остается крепким.
История Мальчика, Который Кричал Волк: первые два раза мальчики просто играют с эмоциями жителей деревни, чтобы повеселиться, что его овца подвергается нападению волка. Но после этих двух розыгрышей волк действительно появляется по-настоящему. И мальчик издает третий крик о помощи. Угадайте, как реагируют жители?
В сказке братьев Гримм «Белоснежка» злая королева совершает три покушения на жизнь Белоснежки (проклятый гребень, удушение шнурком корсажа и знаменитое отравленное яблоко).
В «Никсе в Мельничном пруду» женщина трижды пытается спасти своего мужа из рук Никси.
В «Румпельштильцхене» главный герой дает дочери мельника три дня, чтобы угадать его имя. После того, как он прял для нее три ночи.
В «Джек и бобовый стебель» Джек крадет у великана три сокровища: мешок с золотом, курицу, несущую золотые яйца, и поющую арфу.
Братья Гримм «Медовая принцесса/Пчелиная матка»: три принца должны выполнить три задания, чтобы завоевать руки трех принцесс в браке.
«Три прядильщика» помогают девочке справиться с невыполнимой задачей.
В «Брате и сестре» это третий ручей, из которого пьет Брат; в третий раз, когда он выходит на охоту, король находит сестру; это был третий раз, когда она вернулась из мертвых, когда муж поймал ее и вернул к жизни.
В «К востоку от солнца, к западу от луны» героиня знакомится с тремя женщинами, которые дарят ей подарки; она использует их, чтобы подкупить своего мужа, и в третий раз его не усыпляют наркотиками.
В «Maid Maleen», когда она притворяется невестой, она разговаривает с тремя объектами; невеста должна трижды узнать у нее, что она сказала, а жених выясняет подмену.
В «Настоящей возлюбленной» героиня трижды ходит на бал.
В русской народной сказке «Смерть Кощея Бессмертного» у Ивана-царевича три сестры. Три волшебника-оборотня трижды ухаживают за его сестрами. Иван трижды дает Кощей воды; следовательно, Кощей трижды обещает пощадить ему жизнь. Иван трижды пытается спасти свою жену, прежде чем его убивают. Во время его поисков ему трижды помогают животные, которых он когда-то пощадил… Это повсюду.
У анекдотов есть множество примеров. Например, три национальных анекдота.
В «Трех тетях» три тетушки помогают ей три ночи подряд.
В Железный Ганс принц получает три шанса понаблюдать за колодцем. Он проваливает все три, но только на третьем его отсылают.
В Медвежья Шкура герой говорит младшей дочери ждать его три года — если он не вернется за это время, он мертв, и она вольна выйти замуж, как пожелает.
В «Любви к трем апельсинам» — ну три апельсина. Или цитроны или что-то еще.
В «Розовом дереве» девочка теряет три комплекта свечей, а позже получает три подарка.
В «Перо сокола Финиста» дочь трижды просит подарок, встречает по пути трех старух, а в конце трижды подкупает невесту, прежде чем ей удается разбудить Финиста.
«Князь Иван-ведьма-младенец и сестричка Солнца»: в бегах Иван-царевич встречает пару швей, просит их жить с ними и плачет, когда женщины говорят, что умрут после того, как закончатся иглы и нитки. Позже он встречает Вертодуба, просит его позволить ему жить с ним и плачет, когда великан говорит, что умрет после выкорчевывания леса. Еще позже он встречает Вертогера, просит его позволить ему жить с ним и плачет, когда великан говорит, что умрет после того, как сравняет с землей горный хребет.
В «Ботинки, которые заставили принцессу сказать: «Это история!»» Бутс — самый младший из трех братьев, принявших участие в испытании на помолвку.
В The Gold Mountain герой должен выдержать три ночи усиливающихся побоев, чтобы снять проклятие. Позже он находит трех великанов, спорящих из-за трех волшебных предметов, которые он крадет и использует, чтобы вернуть свое королевство и свою семью.
В «Братьях Гримм» Золотой гусь , три сына и три дочери трактирщика
В «Принцессе на Стеклянной горе» три брата, три лошади и три золотых яблока.
В рассказе Плачущий волк настоящий волк появляется только после первых двух раз, когда мальчик кричал волком.
В Черный вор и рыцарь долины есть три принца, и вор рассказывает три истории, чтобы выкупить их, и в первой истории участвуют три ведьмы.
В История юноши, который отправился узнать, что такое страх юноша провел две ночи в замке с привидениями.
В Soria Moria Castle он спасает трех принцесс от троллей с тремя, шестью или девятью головами.
В Asbjørnsen and Moe’s The Seven Foals требуется три глотка из фляги, чтобы поднять меч.
В Езинках есть три езинки.
В Джеспер, который пас зайцев , у него есть два старших брата, и ему поставлены три задачи.
В Царевич Петр и Волшебник , он был одним из трех братьев и находит трех принцесс.
«Три человечка в лесу»:
- Главный герой натыкается на трех человечков.
- Главный герой и ее сводная сестра получают по три награды или проклятия соответственно.
- Призрак королевы виден трижды.
- Король должен трижды взмахнуть мечом, чтобы вернуть свою жену.
В Pintosmalto , Бетта трижды подкупает королеву на три ночи.
В басне о честном дровосеке лесоруб случайно теряет свой топор, когда тот летит в реку. Когда появляется водяной дух, он рассказывает ей о своей дилемме, и тогда она ныряет в реку, чтобы найти его топор. Требуется три таких ныряния, прежде чем лесоруб признает топор своим. В награду за свою честность он также получает два других топора, которые выкопал дух.
В Принцесса, которая носила платье из кроличьей шкуры , у королевы было три мужа — первый был отцом ее дочери, второй не вдавался в подробности и не влиял на историю, а третий после ее смерти хочет жениться на ее дочери.
Повсюду в Kate Crackernuts :
- Королеве и ее сообщнице Злой Ведьме потребовалось три попытки, чтобы успешно проклясть принцессу Анну.
- Принцесса Кейт следует за заколдованным принцем на три разных бала вместе с The Fair Folk.
- Три взмаха волшебной палочки возвращают принцессу Анну в нормальное состояние.
- Укусы волшебной птицы разрушают чары принца.
«Морозко»:
- Дед Мороз трижды спрашивает старухину падчерицу, не тепло ли ей.
- Семейная собака трижды лает о будущей судьбе падчерицы старухи и о приближающейся смерти ее дочери.
«Мудрая девица»: Царь вызывает девочку, но настаивает на том, чтобы она соответствовала трем условиям: «она должна явиться предо мною ни нагая, ни одетая, ни пешая, ни конная, ни с подарками, ни с пустыми руками». -ручной».
В «Матери Холле» дочь вдовы работает на фрау Холле три дня.
В «Трех змеиных листьях» три волшебных листа возвращают существ к жизни. Они используются для воскрешения одной змеи, принцессы и главного героя.
В варианте «Барабанщик» «Девы-лебедя» главного героя ведут на стеклянную гору три великана. Поднявшись на гору, он трижды стучит в дверь ведьмы, прежде чем женщина открывает дверь. И он должен выполнить три невыполнимых задания, поставленных ведьмой, чтобы освободить дочерей короля.
В другом рассказе типа «Девушка-лебедь» под названием «Три лебедя» фигурируют три титульные птицы. Кроме того, охотник должен терпеть пытки трех драконов в течение трех дней, чтобы снять проклятие лебедей.
«Эльфийская дева»: главная героиня просит своего мужа найти место для постройки их дома, предупреждая его о том, чтобы он не закрывал глаза ночью, несмотря ни на что. Утром их дом был построен, и женщина велит ему найти место для их коровников. На следующий день их коровник был построен, и она велит ему отмерить землю для склада, который также построен за одну ночь.
«Непринужденный червь Спиндлстона Хью»: Злая мачеха принцессы Маргарет «творила свое волшебство с помощью заклинаний три раза по три и с пассами девять раз по девять», объявляет три Волшебных поцелуя от брата Маргарет пунктом об освобождении от проклятия и говорит брат путешествует с 33 мужчинами, чтобы спасти свою сестру.
Герой норвежского коварства Эспен Аскеладд в большинстве своих рассказов сочетает это с победой самого младшего ребенка. Когда какой-либо авторитетной фигуре (обычно отцу Эспена или королю) нужно выполнить какое-то задание, Эспен и два его старших брата (обычно их зовут Пер и Пол) отправляются испытать свою удачу. В то время как Пер и Пол терпят неудачу, обычно из-за своей гордости или беспечности, Эспен принимает вызов и завоевывает принцессу и половину королевства.
В «The Star Child» одноименный Star Child в течение трех лет бродит в поисках своей матери после того, как был наказан Уродливым, прежде чем он был схвачен и превращен в раба злым волшебником. Волшебник отправляет его найти кусочек трех разных цветов в отдельные дни, и Младенец трижды отдает его нищему, которому он нужнее. Отдав свой третий кусок золота, Звездное Дитя восстанавливает свою красоту, получает прощение своей матери и становится Королем.
В сказках Франца Ксавера фон Шонверта:
- «Король Златовласка»: Златовласый принц бежит в другую страну, у короля которой три дочери.
- «Принцесса-репка»: Принц находит в пещере трех проклятых существ: старуху, медведя и собаку.
- «Три цветка»:
  - У главной героини есть три брата.
  - После того, как ее братья убили ее преследователя, на его могиле выросли три прекрасных цветка.
  - У главной героини трое детей, убитых злой свекровью.
- «Девять мешков с золотом»: парню Мари нужно три раза по три мешка золота, чтобы жениться на ней.
- «Зачарованное перо»: у главного героя есть трое братьев и сестер, один из которых спит три года, и трое нежелательных женихов.
«Бурый медведь из Зеленой долины»:
- У короля Эрина трое сыновей.
- Во время своего путешествия Джон встречает трех великанов.
- Джон берет с собой три бутылки воды Зеленого Острова, чтобы вылечить отца, а также три волшебных продукта: бутылку бренди, буханку хлеба и головку сыра.
«Рваные плащи»: Старая няня трижды умоляет старого лорда отпустить его внучку с собой на королевский бал.
«Дьявол с тремя золотыми волосами»:
- Король трижды пытается избавиться от главного героя.
- Главный герой должен получить три волоска с головы Дьявола.
- Главный герой должен помочь трем людям, чтобы продолжить свое путешествие.
«Йоринде и Йорингель»:
- Ведьма превращается в сову, трижды летает над Джориндой и трижды ухает, прежде чем снова превратиться в человека.
- Джорингел три раза по три дня тратит на поиски кроваво-красного цветка.
В «Старой даме и курице» Асбьёрнсена и Мо:
- У старой вдовы три дочери.
- Каждая дочь ищет пропавшую курицу, падает в люк и сталкивается с троллем.
- Младшая дочь трижды обманом заставляет тролля отнести мешок ее матери.
«Добрый день, товарищ! Рукоять топора!»: У перевозчика трое детей: два сына и одна дочь.
«Колобок» Александра Афанасьева: Главный герой убегает от трех голодных зверей, прежде чем погибает.

Эд Саймон О числе три

Из Полная версия книги «Три слепых мыши», Джон В. Ивими, 1904

, Эд Саймон

«Три — волшебное число/Да, это волшебное число/Где-то в этой/древней мистической троице/Ты получишь три/Как волшебное число».
— Скала школы! 1973

«Разбей мое сердце, трехличный Бог».
— Джон Донн, 1633

«Свят, свят, свят».
— Исайя 6:3

Вот первое нечетное штриховое число, обозначающее наши три измерения, то есть число раз, когда Петр отрекся от Христа, сколько раз сатана искушал его и сколько дней он провел в могиле. . Или в той иудейской вере Христа, число патриархов, число сыновей Ноя и число мистических частей в душе. Или три Драгоценности буддизма, три личности индусского Тримурти, Триединой Богини язычества. И, конечно же, христианская Троица. Прошитый через всю человеческую культуру, как трехтональный idee fix есть повторение три, три, три. Три основных цвета; три лица в языке; три времени в грамматике; прошедшее настоящее будущее; тезис, антитезис, синтез. У Владимира Проппа было такое название для таких повторений — «троение».

Со своей аккуратной бородкой, тонкими плечами, мешковатым серым шерстяным костюмом и своим пенсне профессор Пропп во всех отношениях был архетипом поглощенного, рассеянного академика, каким он и был. Прогуливаясь по архивам и классифицируя старинные сказки, рассказанные крестьянами в пыльной пепельной степи, Владимир Пропп составил строгий аналитический сборник тем, пронизывающих русский фольклор, и, в конечном счете, надеялся найти ключ не только к легендам повсюду, но и к очень материал повествования, как это когда-либо было, или когда-либо могло быть.

Родившись в Петербурге, когда он был еще Петербургом, а потом Петроградом, а потом Ленинградом, но до того, как он снова станет Петербургом, Пропп с самого начала созерцал Василису Прекрасную, Емеля-дурачка и Царевну-лягушку его образования в последние дни правления царя Николая II и во время правления Ленина, Сталина, Маленкова, Хрущева и Брежнева. Результатом, хотя его карьера не может быть сведена к его самой известной книге, стал безупречный, недочитанный, идиосинкразический 1928 Морфология сказки. Основа фольклорных исследований, подход Проппа был показательным для его коллег по литературно-критической методологии, которую по-разному называют «русским формализмом» или «пражской школой» в честь конечного предназначения многих из них, сосланных после Революция.

То, что Пропп представляет в Морфология народной сказки — это странная, почти математическая схема, якобы предназначенная для классификации и анализа глубинной структуры любой возможной легенды, своего рода реальный пример доктора Кейсобона Ключ ко всем мифологиям из книги Джорджа Эллиота Миддлмарч. Пропп пишет сухой, технической прозой, которая соответствует научной строгости лингвиста, он был больше, чем полеты философской фантазии, связанные с западной литературной критикой, с трезвыми предложениями (выбранными наугад, чтобы дать читателю смысл), как «Определение функция чаще всего будет дана в форме существительного, выражающего действие (запрет, допрос, бегство и т. д.). Во-вторых, действие не может быть определено вне его места в ходе повествования. Необходимо учитывать значение, которое данная функция имеет в ходе действия» и т. д.

На протяжении всей книги Пропп разрабатывает символическую стенографию для своих повествовательных категорий, придавая Морфология народной сказки ощущение, больше связанное с символической логикой или даже математикой. Пропп надлежащим образом сообщает нам, что каждой нарративной функции будет дано «краткое изложение ее сущности… сокращенное определение одним словом и… ее условный знак» по той прагматической причине, что «введение знаков впоследствии позволит схематически сопоставить структура в различных сказках». Проявляется в самой монографии в виде тропов типа «Герой испытывается, допрашивается, подвергается нападению и т. п., что подготавливает путь к получению им либо магического агента, либо помощника»; обозначается в символической стенографии буквой «D». Для этой темы существует десять различных градаций, при этом каждое конкретное подмножество — например, «Враждебное существо вступает в бой с героем» — обозначается показателем степени, в последнем примере это «D8».

Всего Пропп перечисляет 31 троп, начиная с первого «Воздержание: член сообщества или семьи героя покидает безопасность домашней среды» до последнего «Свадьба: герой женится и получает вознаграждение или повышение по службе». семьей или сообществом, обычно восходящим на престол». Каждая из этих тем обозначена символом со всеми возможными оттенками повествовательной разницы, допускающими слегка измененный шифр. Результатом такого подхода является то, что сказки с такими названиями, как «Волшебные гуси-лебеди», в конечном итоге передаются следующим образом:

γ ¹ β ¹ δ ¹ A ¹ C ↑ [D ¬E ¹ ¬F] ₃ d ⁷ E ⁷ F ⁹ = G ⁴ K ¹ ↓ [PR ¹ D ¹ E ¹ F = RS ⁴] _3.

84] _3.

84]. Главным среди его проницательных наблюдений является выявление нарративного правила, настолько основного и имплицитного в нашей когнитивной перспективе, что мы едва его замечаем, — принципа, который читатели Проппа назвали «Правилом трех». В Морфология сказки, Пропп называет этот троп «утроением», указывая, что группировка персонажей, элементов или событий может «происходить как среди отдельных деталей атрибутивного характера (три головы дракона), так и среди отдельных функции, пары функций (преследование-спасение), группы функций и целые ходы». Он поясняет, что такое повторение «может проявляться как равномерное распределение (три задания, три года службы), как накопление (третье задание — самое трудное, третье сражение — худшее) или может привести к отрицательным результатам перед третьим, успешным». исход.» Одним словом, число три имеет тенденцию появляться с некоторой регулярностью во всех народных сказках, русских или нет. Подумайте о трех медведях Златовласки, трех вращениях Румпельштильцхена или трех визитах Белоснежки к злой мачехе.

Пропп не предлагает никакого объяснения повсеместному распространению этого числа в народных сказках, но рассмотрение не только мифа, но и религии, литературы, риторики и даже комедии показывает, что три изобилуют человеческим выражением. Повсюду в сказках и детских стишках, потому что есть три поросенка, три козла Билли, три французских курицы и три слепых мышонка. Правило трех Проппа определяет, как нарративы естественным образом делятся не только на начало, середину и конец, но и на то, как то, что риторы называют «триколоном», определяет структуру всего, от отдельных оборотов речи до шуток. Наш разум в каком-то смысле ожидает, что вещи будут приходить тройками, подумайте о том, как фраза Уинстона Черчилля «кровь, пот, тяжелый труд и слезы» из его знаменитого 19-летия40 речь перед Палатой общин так часто сознательно корректируется в умах людей до просто «кровь, пот и слезы», причем абстрактная концепция вычитается из более интуитивных образов, что удобно приводит к более приятному для познания триколону. Три в каком-то смысле кажутся запеченными в самых контурах реальности; хотя настоящее всегда эфемерно, оно все же отделяет прошлое от будущего, разделяя время на три части. Во многих языках существует три широких времени, отделяющих «я», «ты» и «они». И сами размеры пространства, определяющие наше существование как воплощенных существ, ограниченных законами физики, сводятся к высоте, ширине и широте.

Что, возможно, в некотором смысле объясняет нумерологическое вездесущность числа три, повторяющееся в различных религиозных традициях. Характерно, что Карл Юнг писал, что «Триады богов появляются очень рано, на первобытном уровне… Расположение в триады — это архетип в истории религии, который, по всей вероятности, лег в основу христианской Троицы», добавив, что полное перечисление всех случаев было бы «слишком много, чтобы упоминать».

Различные комбинации божеств организованы в более чем два десятка различных перестановок божественных триад в классическом греческом политеизме, а также в римской религии (следует указать все богини), с подавленными греческими магическими папирусами за столетие до Рождества Христова. называя Гекату, Персефону и Селену «трехзвучными, трехглавыми, трехголосыми…, трехконечными, трехликими, трехшеими», и подобные триады встречаются в несвязанных традициях, столь же разнообразных, как и древний ирландский на йоруба. Есть три главные богини доисламского арабского многобожия: аль-Лат, Аль-Узза и Манат. Египетский политеизм признавал «фиванскую триаду» Амона, Мут и Хонса, а также более известный триумвират воскресшего зеленокожего Осириса, его жены Исиды и их спеленутого сына соколиного клюва Гора. У греков были свои Зевс, Афина и Аполлон; у римлян были Юпитер, Юнона и Минерва; германцы Один, Фрейр и Тор. Совсем недавно, будь то настоящая древняя вера или синкретическое неоязычество, Викка признает три функции своего женского божества в Деве, Матери и Старухе.

Главной из таких триад является Тримурти индуизма, поскольку это разнообразное сочетание практик и верований, основанных на ведических и дхармических традициях, возникших в долине реки Инд, рассматривает Божество как разделенное на сурового Брахму, гибкого Вишну и хаотичного Шиву, каждый из которых соответственно функционируют как создатель, поддерживающий и разрушающий, что само по себе является хорошей тройственной разбивкой основных функций индивидуального существования. Когда-то в третьем веке отец христианской церкви Тертуллиан ввел термин «Троица», описав его как «tres personae, una substantia» для обозначения трех лиц одной субстанции, составляющих понятие. А Афанасий Александрийский писал в своем знаменитом (тройственно организованном) символе веры четвертого века, что «поклоняемся единому Богу в Троице, и Троице в Единстве; не смешивая Лица и не разделяя Сущности», но, как перечислено, он был предвосхищен бесчисленными преданиями прежде.

Представление о множестве примеров божественных триад в культуре и религии обычно вызывает две основные реакции. Во-первых, циник увидит в таком корпусе свидетельство неоригинальности христианства (как будто целью истины всегда должна быть новизна). Заявляя ли о прямом синкретическом плагиате между традициями (и хотя он знал о митраизме, трудно поверить, что Тертуллиан был также близко знаком с космологией йоруба), или что одна только множественность осуждает претензии христианства (или любой другой веры) на единственность, скептик усматривает в таком изобилии признак серьезного смущения. С другой стороны, оккультист читает точно такое же свидетельство как доказательство какой-то неотъемлемой истины тринитарной мысли, будь то христианской или иной. Они понимают такие повторения, такое грандиозное утроение как глубоко укоренившееся, неотъемлемое доказательство базовой законности концепции. Некоторые христиане, от патриков до типологов Реформации, видели в этих предшественниках свидетельство внутренней истинности концепции. Для этих мыслителей тройное проникновение в архаические культы свидетельствовало о том, что концепция тринитаризма была глубоко укоренена в индивидуальной душе, детали были затемнены грехом и сатаной, но основное стремление к тройственному Божеству все еще неявно присутствовало в нашем существе.

Знак того, что Дионисий, епископ Александрийский в третьем веке, описал как «неразделимое Единство в Троице; и снова мы сжимаем Троицу, которую нельзя уменьшить, в Единство». Французский филолог Жорж Дюмезиль в своей «трифункциональной гипотезе» приписывал вездесущность числа архаическому способу структурирования древних индоевропейских обществ, игнорируя тем не менее множество примеров в культурах и языках, далеких от традиционных границ индоевропейского общества. . Возможно, эта постоянная тенденция к утроению может быть объяснена когнитивно. В конце концов, среди числовых языков, таких как коренной язык пираха из бразильской Амазонии, обычно всегда есть слова для первых трех чисел, оставляя эквивалент «много» для всего, что выходит за его пределы. Примечательно, что число три — это самое большое число, которое человеческий разум может воспринять во всей его полноте, прежде чем ему потребуется отслеживать его. Первые три числа подразумевались еще до того, как нам понадобилось изобретать математику.

Даже если вы принадлежите к числу самодовольных скептиков, которые с радостью указывают на предыдущие примеры, чтобы доказать предполагаемую неоригинальность христианства, нужно признать, что вера представляет собой особенно сложный механизм того, как Троица может действовать в рамках монотеизма. Строгость Афанасиева Символа веры, сочинения ранних Отцов Церкви, таких как Тертуллиан, десятки трактатов и фолиантов, написанных для объяснения сложности концепции, говорят о степени философской изощренности. По общему признанию, я иногда прибегал к худшим редукционизмам классической сравнительной мифологии, которая довольствуется обменом Бога-Отца на Брахму, Вишну на Христа (и воплощенного Кришну на воплощенного Иисуса) и Шиву на Святого Духа. Такие подходы, от Джеймса Фрейзера до Карла Юнга, от Нортропа Фрая и особенно от Джозефа Кэмпбелла, совершают своего рода насилие над традициями, упрощая их вместе и устраняя различия. Вот почему важно сосредотачиваться не на божестве, а на самом числе, игнорировать Бога в пользу Тройки, заниматься великолепными несоответствиями, божественными парадоксами и возвышенными противоречиями этого числа.

Как правило, христианская ересь – это то, что избегает парадокса; Ярким примером (извините за каламбур) является арианство. С небольшим библейским обоснованием, за исключением фальшивой интерполяции Иоанна 5:7, известной как «Comma Johanneum», которая гласила: «Есть трое, которые свидетельствуют на небе» и подлинность которой была опровергнута Эразмом в шестнадцатом веке. Но идея о том, что мы должны придерживаться только того, что имеет библейский прецедент, является своего рода прямолинейной, позитивистской, рационалистической ересью, лучше полностью принять странность тринитарной мысли независимо от библейского обращения (или даже от того, верим ли мы сами в это буквально). Разговор с большинством христиан заставит нас отказаться от мысли, что очень многие действительно верят в Троицу, и еще меньше понимают ее, особенно ее сложные неоплатонические обоснования.

Преобразование его в более логичное и интеллектуально приемлемое троебожие является почтенной, хотя и еретической традицией. Утроение может быть частью нашей познавательной практики, нашего основного подхода к восприятию мира, но математическая гимнастика, необходимая для того, чтобы сделать три равными одной доверчивости, как признавал сам Тертуллиан. В «Против Праксеаса» он пишет, что «Простые… которые всегда составляют большинство верующих, поражены диспенсацией (Трех в Одном) на том основании, что само их правило веры уводит их от множества богов мира. единственному истинному Богу». Богослов продолжает, объясняя, что эти неграмотные верующие «принимают [Троицу] за разделение Единства; тогда как Единство, производящее Троицу из самой себя,… фактически поддерживается ею».

В результате своего заблуждения они «постоянно выдвигают против нас, что мы проповедники двух богов и трех богов». Точно так же, как разум самоисправляет причудливые риторические представления в приятные для познания триколоны, он также сводит триединства к единству, будь то апокрифическая легенда о святом Патрике, объясняющем учение с помощью трехлистного клевера (и, таким образом, едва огибающего край). между ересью и ортодоксальностью) к тропу трехликого христианского Бога в средневековой иконографии или к явно отдельным фигурам в семнадцатом веке Джона Мильтона Потерянный рай. Августин заметил в О Троице , что «некоторые люди, однако, находят трудности в этой вере; когда слышат, что Отец есть Бог, и Сын Бог, и Святой Дух Бог, и что сия Троица есть не три бога, а один Бог; и они спрашивают, как им это понять».

Разбор странных тринитарных богословий ортодоксального христианства может быть творчески возрождающим, как и созерцание любого богословия, не понимаемого буквально. Объяснения тринитарного механизма могут быть изобретательными, но даже при обращении к Плотину и Псевдо-Дионисию фактическое понимание всегда откладывается, чтобы лучше согласиться с большинством средневековых крестьян, которые принимали святое семейство за Троицу, за Деву Марию. один из его членов. Восточные традиции христианства, как правило, более терпимы к тайне, предпочитая обходить стороной детали в пользу того, что невыразимо, апофатично и не поддается истолкованию, следуя заявлению Климента Александрийского: «О таинственное чудо! Всеобщий Отец един, и едино всеобщее Слово; и Святой Дух везде один и тот же».

Я знаю, что последние несколько абзацев читаются как защита тринитарной христологии, если не ортодоксальной по развертыванию, то уж точно такой по смыслу. Мои рассуждения легко интерпретировать как своего рода апологию одного из самых фундаментальных сторонников нормативного христианства. Если это ваше чтение, пусть будет так; я не намерен, чтобы несколько скромных слов убедили вас в действенности тринитарной метафизики, но если это так, то я тоже не расстроен. Что касается моей собственной позиции по этому вопросу, то я не более буквально верю в Троицу, чем в радикальное единство Бога, предпочитая свободно заимствовать из обоих верований, как я считаю нужным, довольствуясь фундаментальным противоречием такой позиции.

Когда дело доходит до буквальной веры, я не уверен, что это вообще означает или выглядит, не говоря уже о том, как с этим будет жить отдельный верующий. Это, казалось бы, тема для другого очерка. Скорее, я скажу, что есть достаточно места для радикального единства Бога в еврейском Шма или исламском Таухиде; для бинарных оппозиций зороастрийской и манихейской двойственности; и для многолюдной Троицы христианства или Тримурти индуизма. По сути, то, что представляет число один, — это один разум в покое, два воплощает разумы в диалоге, а число три — это наименьшее число, при котором возможно множество. Нумерология вряд ли является респектабельной дисциплиной, и тем не менее осознание поэтического потенциала чисел слишком часто заслоняется нашим чтением литературы.

Что значит интерпретировать математику как литературу? Я говорю не просто о чтении примеров чисел в поэзии — глядя на повторения числа три в «Божественной комедии» Данте «», «» или где-то еще — но на самом деле о чтении чисел и уравнений как повествования, которое может выразить о человеческом значении столько же, сколько и более традиционные коммуникация? В конце концов, математика — это просто другой язык, перефразируя Галилея. Математика — это язык, который полностью верен, но в то же время совершенно не реален — вот его определение. Это своего рода Абсолютный Ноль человеческого общения; представьте, насколько плодотворной может быть герменевтика интерпретации математики как литературы? Также хорошо помнить, что повествовательная и поэтическая литература — это просто математика сознания.

Об авторе:

Эд Саймон является главным редактором The Marginalia Review of Books канала The Los Angeles Review of Books.