Третий класс | Короткие рассказы

Иван Бунин

Глупец тот, кто воображает, что он имеет полное право и возможность
ездить когда ему угодно в этом классе!
Вот Цейлон, Коломбо, март 1911 года.
Утро, всего восьмой час.
Но зной уже адский, он густ и неподвижен, как перед той страшной
грозой, которой, должно быть, начался потоп.
Весь в белом и в белом шлеме, сижу в раскаленной лакированной
колясочке, в маленькой двуколке, в тонких оглоблях которой ровно и крупно, слегка подавшись вперед, мчится высокий и черный, весь блистающий своей могучей великолепной наготой тамил.

Еду на вокзал, чтобы отправиться — ну, скажем, в Анарадхапуру.
И вот впереди уже площадь, пустая, белая, ослепительная, а за нею еще
более ослепительное белое здание вокзала, — оно почти страшно своей
белизной на белесом от зноя небе. Среди всей этой белизны и белого
солнечного пламени черное тело и длинные черные волосы тамила режут глаз.
В здании вокзала легче, всюду веет теплый сквозняк.
Сняв шлем, вытираю мокрый ледяной лоб, кость которого так ощутительна при поте, и спешу к выходу на платформу. Высокий и тяжелый, с белыми крышами и навесами над окнами, поезд уже готов. Спешу к будочке кассира, вынимаю на ходу ровно столько монет, сколько требуется на проезд до Анарадхапуры в третьем классе, и стучу ими перед выглядывающим из будки англичанином:
— Third class, Anaradhapura! Третий класс, Анарадхапура!
— First class? Первый класс? — спрашивает англичанин.
— No, third class! — кричу я.
— Yes, first class! — кричит англичанин, выкидывая мне билет первого
класса.

Richard Vergez

И тогда я прихожу в ярость и начинаю кричать приблизительно так:
— Слушайте, мне это осточертело! Я хочу видеть все особенности страны,
всю ее жизнь, всех ее обитателей, вплоть до самых «презренных» как вы любите выражаться цветных людях, которые, конечно, не могут да и не смеют ездить в первых классах. Но всякий раз, как я хочу сесть в третий класс, начинается борьба с кассиром! Я твердо и ясно требую третий класс, однако, пользуясь созвучием слов, меня всякий раз перебивают, дурачат: «Вы хотите сказать, первый класс?» Я кричу да нет, третий! Но мне все-таки выкидывают билет первого класса. Я швыряю его назад — и тогда кассир вне себя от негодования и удивления, что белый человек одержим низким и безумным желанием сидеть рядом с цветным, начинает тоже кричать, пугает меня насекомыми, которых я могу набраться от цветных, главное же, наставляет меня в том, что никто,
решительно никто из белых не ездит в третьем классе, что это не принято,
неприлично, возмутительно!
И я твердо заключаю:
— Одним словом, извольте сию же минуту дать мне то, что я требую!
В конце концов кассир сдается: пораженный моей яростью, он на мгновение каменеет и вдруг решительно швыряет мне билет третьего класса.
Торжествуя, водворяюсь я в вагоне и жду спутников, этих самых
«презренных» цветных. Но что за черт — их нет и нет! По платформе, мимо
моего купе, несется непрерывный сухой шорох босых бегущих ног.
Но почему же несется он все мимо, все дальше куда-то?
А, понимаю: это их пугает мой шлем, белый шлем белого человека!
И я снимаю шлем, прижимаюсь в угол, снова жду — снова напрасно.
— Теперь-то почему же никого нет? — думаю я. — Ведь теперь они меня
не видят?
И я вскакиваю с места, высовываюсь в окно, чтобы понять, в чем дело, —
и дело объясняется тотчас же и очень просто: на моем купе крупно написано мелом, что оно — занято! Едва я успел войти в него, как на нем написали: занято! Настоял, мол, на своем, вырвал билет третьего класса, так вот же тебе — сиди, идиот.

И несется, несется поезд в бездне ослепительного зноя, льющегося с неба
на эту радостную, райскую землю, и четко отдается татаканье колес от
цветущих лесных дебрей, без конца летящих назад, мимо окон.
— Курумба-а! — горестно и звонко кричат на остановках продавцы
кокосовых орехов под сухой шорох босых ног, бегущих мимо моего купе.
И на одной из следующих остановок, я, как вор, перебегаю в четвертый
класс, в вагон, набитый сидящими и стоящими, черными и шоколадными телами, которые только по бедрам повязаны мокрыми от пота тряпицами.

—————————

Я надеюсь, у вас сегодня будет хороший день!

Подписывайтесь на канал Короткие рассказы, ставьте класс и пишите о своих впечатлениях!

Бунин Иван — доклад сообщение (3, 5, 11 класс)

Свои первые произведения Иван начинает сочинять в 17 лет. В 1888 г. вышли в свет первые стихи Бунина, после их публикации автор переезжает в город Орел. Там он начинает свою деятельность в редакции городской прессы. Первая книга Бунина носила названия «Стихотворения» собравшая в себе первую написанную поэзию. После выхода этой книги к Бунину начинает приходить известность. В 1898 г. были опубликованы следующая книга автора «Под открытым небом», а в 1901 г. публикуется «Листопад».

Дальше в его жизни происходят такие яркие события как знакомства с Горьким, которое вдохновляет его на написания книги «Антоновские яблоки» и «Сосны». Но полное собрание его рассказов опубликовали только в 1915 г. Бунин один из первых, кто получил Нобелевскую премию в России среди писателей. Иван Алексеевич отрицательно относился к идеям революции и в 1909 г. навсегда покидает Россию.

Вся жизнь писателя состояла из сплошных переездов, он объездил пол – мира, но при этом не переставал писать. В загранице были написаны известные всем книги «Митина любовь», «Солнечный удар», «Жизнь Арсеньева». Кстати именно книга «Жизнь Арсеньева» дала возможность в 1933 г. стать лауреатом Нобелевской премии. Перед тем как умереть писатель очень много болел, но при этом не переставал писать. Последняя работа автора была над портретом Чехова, но ее он не успел закончить в связи своей скоропостижной кончиной. 8 ноября 1953 года Иван Алексеевич Бунин умер. И после смерти похоронен во Франции в городе Париж.

Вариант 2

Бунин родился в городе Воронеж в 1870 году, он принадлежал к довольно знатному, но обедневшему роду и по этой причине не мог полностью обучаться в гимназии и университете. Тем не менее, частично он получил образование благодаря своему старшему брату Юлию, который обучал юного поэта на дому. Помимо этого с раннего возраста Бунин имел склонность ко всему артистическому, проявлял интерес к искусству.

Поэт создает первый сборник в 21 год, также занимается переводами и одним из наиболее известных является перевод Песни о Гайавате. В начале 20 века Бунин создает поэтические сборники и даже получает Пушкинскую премию, тем не менее, наиболее известен и признан он становится благодаря прозе, которую активно начинает создавать с 1910 года. Многие отмечают его повесть Деревня, далее следует Суходол и многое другое: Сны Чанга (1918) Господин из Сан-Франциско и Грамматика любви (1915).

Также в 1918 Бунин пишет Окаянные дни, которые сможет опубликовать только в 1925. В этом произведении он отражает свое крайнее неприятие революции и перемен в родной стране. В 1920 году Бунин уезжает из страны и с тех пор остается в иммиграции.

Существенное воздействие оказало на писателя данное событие, он неизменно тосковал по родине и более всего печалился касательно прежнего уклада и устоев, которые были сменены властью пролетариата и прочими пошлыми идеями, совершенно отвратительными для воспитанного патриархальным, аристократическим укладом Бунина. Тем не менее, Бунин продолжает творить и в другой стране, он пишет множество великолепной прозы, где довольно часто рассматривается тематика ностальгии и возврата к прежним идеалам. Примерами таких произведений являются Чистый понедельник, Антоновские яблоки и многие другие.

В 20-х годах Бунин продолжает писать прозу, а в 30-е годы начинает создавать довольно интересные короткие произведения, он сознательно сжимает наработанный материал до максимальных пределов. В 1933 году приходит признание таланта в форме Нобелевской премии, но премия, конечно, была знаковой не только для Бунина, но и для всего искусства того времени. Благодаря этой премии мировое сообщество как бы признавало литературу эмиграции.

В период Второй мировой он создает сборник Темные аллеи, который сам считает одним из лучших. Бунин искренне сочувствовал советской армии и также помогал евреям, которых прятал от гестапо в собственном доме. После войны он прожил до 1953 года в довольно бедственном положении и проводят свои дни за работой над книгой про своего литературного наставника Антона Чехова.

Бунин Иван

Интересные ответы

• Хронологическая таблица Жуковского (жизнь и творчество)

  1783 — родился будущий поэт Василий Жуковский. Его отцом был богатый тульский помещик Афанасий Бунин, а матерью — турецкая девушка, взятая в плен во время войны. Василий был незаконнорожденным, поэтому его записали на фамилию друга Бунина

• Звезды — доклад сообщение

  Все мы считаем звезды чем-то возвышенным и даже поэтичным. По сути, это действительно так! Как же приятно порой созерцать их, прильнув к телескопу либо же просто возлегать на траве любуясь небом, усыпанным ими!

• Пожарные — сообщение доклад для детей

  Самый обычный безобидный костер способен затушить каждый человек. Но кто спешит на помощь, когда случается такое происшествие как пожар? Несомненно, они. Пожарные. Эти люди способны не только победить такую стихию как пожар

• Животные пустыни — доклад

  Как известно, пустыня не располагает благоприятной атмосферой для большинства живых существ. Но вопреки этому, в пустыне можно найти огромное разнообразие животных.

• Сообщение о морском животном (Морской еж, Калифорнийская морская свинья)

  Морского ежа можно встретить на глубине до 10 тысяч метров, в водорослях, на камнях, грунте, рифах. Размеры животного колеблются от 2 сантиметров до 21 сантиметров

По страницам рассказов И. А. Бунина  | СахОУНБ

30 июля 2018 года Президент РФ Владимир Путин подписал Указ о праздновании 150-летия со дня рождения писателя Ивана Бунина.

Юбилей писателя отмечается в 2020 году. В указе подчёркивается, что Бунин внёс выдающийся вклад в отечественную и мировую культуру. Глава государства поручил Правительству РФ образовать оргкомитет по подготовке и проведению памятных мероприятий.

Иван Алексеевич Бунин родился 10 (22) октября 1870 года в Воронеже в старинной обедневшей дворянской семье. Детство будущего писателя прошло в фамильном имении – на хуторе Бутырки Елецкого уезда Орловской губернии, куда Бунины переехали в 1874 г. В 1881 г. был зачислен в первый класс Елецкой гимназии, но курса не закончил, исключённый в 1886 г. за неявку с каникул и неуплату за обучение. Возвращаться из Ельца И. А. Бунину пришлось уже на новое место – в усадьбу Озерки того же Елецкого уезда, куда вся семья переехала весной 1883 г., спасаясь от разорения продажей земли в Бутырках. Дальнейшее образование он получал дома под руководством старшего брата Юлия Алексеевича Бунина (1857–1921), сосланного народника-чернопередельца, навсегда оставшегося одним из самых близких для И. А. Бунина людей.

В конце 1886 – начале 1887 гг. написал роман «Увлечение» – первую часть поэмы «Петр Рогачев» (не опубликован), но дебютировал в печати стихотворением «Над могилой Надсона», напечатанным в газете «Родина» 22 февраля 1887 г. В течение года в той же «Родине» появились и другие стихотворения Бунина – «Деревенский нищий» (17 мая) и другие, а также рассказы «Два странника» (28 сентября) и «Нефедка» (20 декабря).

В начале 1889 г. молодой писатель покидает родительский дом и начинает самостоятельную жизнь. Сначала он, вслед за братом Юлием, отправился в Харьков, но осенью того же года принял предложение о сотрудничестве в газете «Орловский вестник» и поселился в Орле. В «Вестнике» И. А. Бунин «был всем, чем придётся, – и корректором, и передовиком, и театральным критиком», жил исключительно литературным трудом, еле сводя концы с концами. В 1891 г. как приложение к «Орловскому вестнику» вышла первая книга Бунина – «Стихотворения 1887–1891 гг.». К орловскому периоду относится и первое сильное и мучительное чувство – любовь к Варваре Владимировне Пащенко, согласившейся в конце лета 1892 г. переехать с И. А. Буниным в Полтаву, где в то время Юлий Бунин служил в земской городской управе. Молодая пара также устроилась на работу в управу, а в газете «Полтавские губернские ведомости» публиковались многочисленные очерки Бунина, написанные по заказу земства.

Литературная подёнщина угнетала писателя, стихотворения и рассказы которого в 1892–1894 гг. стали уже появляться на страницах таких солидных столичных журналов, как «Русское богатство», «Северный вестник», «Вестник Европы».

В начале 1895 г., после разрыва с В.В. Пащенко, он оставляет службу и уезжает в Петербург, а затем в Москву.

В 1896 г. приложением к «Орловскому вестнику» был опубликован сделанный Буниным перевод на русский язык поэмы Г. Лонгфелло «Песнь о Гайавате», открывший несомненный талант переводчика и до настоящего времени оставшийся непревзойдённым по верности оригиналу и красоте стиха. В 1897 г. в Петербурге вышел сборник «“На край света” и другие рассказы», а в 1898 г. в Москве – книга стихов «Под открытым небом». В духовной биографии Бунина важны сближение в эти годы с участниками «сред» писателя Н. Д. Телешова  и особенно встреча в конце 1895 г. и начало дружбы с А. П. Чеховым. Преклонение перед личностью и талантом Чехова Бунин пронёс через всю свою жизнь, посвятив ему свою последнюю книгу (неоконченная рукопись «О Чехове» была опубликована в Нью-Йорке в 1955 г., уже после смерти автора).

В начале 1901 г. в московском издательстве «Скорпион» вышел поэтический сборник «Листопад» – итог недолгого сотрудничества Бунина с символистами, принесший автору в 1903 г. наряду с переводом «Песни о Гайавате» Пушкинскую премию Российской академии наук.

Знакомство в 1899 г. с Максимом Горьким привело И. А. Бунина в начале 1900-х гг. к сотрудничеству издательстве «Знание». В «Сборниках Товарищества “Знание”» печатались его рассказы и стихотворения, а в 1902–1909 гг. в издательстве «Знание» выходит пятью отдельными ненумерованными томами первое собрание сочинений И. А. Бунина (том шестой увидел свет уже благодаря издательству «Общественная польза» в 1910 г.).

Рост литературной известности принёс И. А. Бунину и относительную материальную обеспеченность, что позволило ему осуществить давнишнюю мечту – отправиться в путешествие за границу. В 1900–1904 гг. писатель посетил Германию, Францию, Швейцарию, Италию. Впечатления от поездки в Константинополь в 1903 г. легли в основу рассказа «Тень птицы» (1908 г.), с которого в творчестве Бунина начинается ряд блестящих путевых очерков, собранных впоследствии в одноимённый цикл (сборник «Тень птицы» вышел в Париже в 1931 г.).

В ноябре 1906 г. в московском доме Б. К. Зайцева Бунин познакомился с Верой Николаевной Муромцевой (1881–1961), ставшей спутницей писателя до конца его жизни, и весной 1907 г. влюблённые отправляются в своё «первое дальнее странствие» – в Египет, Сирию и Палестину.

Осенью 1909 г. Академия наук присудила И. А. Бунину вторую Пушкинскую премию и избрала его почётным академиком, но подлинную и широкую известность принесла ему повесть «Деревня», опубликованная в 1910 г. В начале 1910-х гг. Бунин с женой по-прежнему много путешествуют, посещают Францию, Алжир и Капри, Египет и Цейлон. В декабре 1911 г. на Капри писатель закончил автобиографическую повесть «Суходол», которая, будучи напечатана в «Вестнике Европы» в апреле 1912 г., имела огромный успех у читателей и критики. 27–29 октября того же года вся русская общественность торжественно отмечала 25-летие литературной деятельности И. А. Бунина, а в 1915 г. в петербургском издательстве А. Ф. Маркса вышло его полное собрание сочинений в шести томах. В 1912–1914 гг. Бунин принимал ближайшее участие в работе «Книгоиздательства писателей в Москве», и сборники его произведений выходили в этом издательстве один за другим – «Иоанн Рыдалец: рассказы и стихи 1912–1913 гг.» (1913 г.), «Чаша жизни: рассказы 1913–1914 гг.» (1915 г.), «Господин из Сан-Франциско: произведения 1915–1916 гг.» (1916 г.).

Октябрьскую революцию 1917 года И. А. Бунин не принял решительно и категорически, и в мае 1918 г. вместе с женой уехал из Москвы в Одессу, а в конце января 1920 г. Бунины навсегда покинули Советскую Россию, отплыв через Константинополь в Париж. Памятником настроений И. А. Бунина революционного времени остался дневник «Окаянные дни», опубликованный в эмиграции.

С Францией связана вся последующая жизнь писателя. Большую часть года с 1922 г. по 1945 г. Бунины проводили в г. Грас, неподалеку от Ниццы. В эмиграции вышел всего один собственно поэтический сборник Бунина – «Избранные стихи» (Париж, 1929 г.), но написаны десять новых книг прозы, среди которых «Роза Иерихона», опубликованная в Берлине в 1924 г., «Митина любовь» – в Париже в 1925 г., «Солнечный удар» – там же, в 1927 г. В 1927 – 1933 гг. Бунин работал над своим самым крупным произведением – романом «Жизнь Арсеньева» (впервые опубликован в Париже в 1930 г.; первое полное издание вышло в Нью-Йорке в 1952 г.). В 1933 г. писателю присуждена Нобелевская премия «за правдивый артистичный талант, с которым он воссоздал в художественной прозе типичный русский характер».

Годы Второй мировой войны Бунины провели в Грасе, некоторое время находившемся под немецкой оккупацией. Написанные в 1940-е гг. рассказы составили книгу «Темные аллеи», впервые изданную в Нью-Йорке в 1943 г. (первое полное издание вышло в свет в Париже в 1946 г.). Уже в конце 1930-х гг. отношение И. А. Бунина к Советской стране становится более терпимым, а после победы СССР над фашистской Германией – и безусловно доброжелательным, однако вернуться на родину писатель так никогда и не смог.

В последние годы жизни И. А. Бунин опубликовал свои «Воспоминания» (Париж, 1950 г.), работал над уже упоминавшейся книгой о Чехове и постоянно вносил поправки в уже изданные свои сочинения, немилосердно их сокращая. В «Литературном завещании» он просил впредь печатать свои произведения только в последней авторской редакции, которая легла в основу его 12-томного собрания сочинений, изданного берлинским издательством «Петрополис» в 1934–1939 гг.

Умер И. А. Бунин 8 ноября 1953 года в Париже, был похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Представляем Виртуальный путеводитель «По страницам рассказов И. А. Бунина», который охватывает наиболее значимые интернет-ресурсы, посвящённые трём рассказам великого писателя.

Путеводитель состоит из нескольких разделов. Путешествуя по ним, вы попадаете на полные тексты произведений, литературно-критические статьи, аудиозаписи. Разделы расположены в логической последовательности.

Надеемся, что предложенный Виртуальный путеводитель будет полезен школьникам, студентам, а также всем тем, кто интересуется жизнью и творчеством великого русского писателя.

«Поэтическая тетрадь 2». Тест. 3 класс

1. «Поэтическая тетрадь 2»

2. Оценка достижений

14. Интернет ресурсы

Собрание рассказов Ивана Бунина (9781566637589): Иван Бунин, Грэм Хеттлингер: Книги

Еженедельно от издателей

Избранный обзор. Русский эмигрант Бунин (1870–1953), получивший Нобелевскую премию в 1933 году, становится потрясающе доступным в этом прекрасном новом переводе. Бунин, бежавший во Францию ​​в 1920 году, дает болезненные, лирические взгляды на исчезнувшее прошлое аристократической России, изобилующей сельскими поместьями, вычурной московской жизнью и быстро меняющейся социальной структурой, последовавшей за эмансипацией крепостных в 1861 году.Рассказы, охватывающие 44 года творчества Бунина, включают в себя «Запах яблок», написанный в 1900 году, в котором тот, кто раньше писал стихи, начинает переводить свои лирические видения в прозу, а также произведения средних лет, такие как «Суходол», написанные против. на фоне Первой мировой войны и последующих потерь, понесенных большевиками Белой Армией, которую поддерживал Бунин. Многие из рассказов Бунина после 1920 года, такие как «Ида», «Солнечный удар» и «Дело Елагина», исследуют жизнь русских и европейских утонченных людей, сосредотачиваясь на их любовных похождениях и их стремлении к элегантной и изысканной жизни.Его последние рассказы, например «В Париже» и «Одна знакомая улица», исследуют отчуждение тех, кто не может забыть миры, которые они потеряли. Хотя бывают убийства и любовные самоубийства, сюжет на самом деле не является фокусом этих историй, которые отмечены эмоциональной интенсивностью воспоминаний, напоминающей Пруста. (август)
© Reed Business Information, подразделение Reed Elsevier Inc. Все права защищены.

Обзор

[Бунин] один из великих литературных мастеров двадцатого века … [его] мощное и прозрачное искусство. — Синтия Озик, автор книги «Языческий раввин и другие истории»

Русский изгнанник Бунин (1870–1953), получивший Нобелевскую премию в 1933 году, становится потрясающе доступным в этом прекрасном новом переводе., Publishers Weekly

«Перевод изящный и по сути точный». — Ричард Лурье, The Wall Street Journal

Эмоциональная интенсивность воспоминаний, напоминающих Пруста…. Потрясающе доступный … прекрасный новый перевод., Publishers Weekly

Новые плавные переводы … этот пронзительно лирический сборник полностью передает страсть человеческого сердца и силу воспоминаний. — LELIA RUCKENSTEIN, The Review of Higher Education

Теперь у нас есть новый всеобъемлющий том художественной литературы [Бунина], Сборник рассказов Ивана Бунина , прекрасно переведенный Грэмом Хеттлингером., New York Sun

[Переводы Хеттлингера] приятно читать., Славянский и восточноевропейский журнал

Описание книги

«[Переводы Хеттлингера] приятно читать».

Об авторе

Иван Бунин получил Нобелевскую премию по литературе в 1933 году. После русской революции он провел оставшиеся годы в изгнании во Франции. Грэм Хеттлингер живет в Бетесде, штат Мэриленд.

Взгляд назад | Джон Бейли

За исключением изучающих русскую литературу, имя Ивана Бунина сегодня почти не вспоминают на Западе.Название одного из его самых известных рассказов «Джентльмен из Сан-Франциско» все еще может вызвать отклик. История хорошо сохраняется в переводе и, однажды прочитанная, не забывается. Д. Х. Лоуренс, который вовсе не был склонен хвалить других писателей, очень восхищался им и помог создать английскую версию; можно даже сказать, что оно повлияло на технику некоторых из его собственных более поздних рассказов, хотя наиболее очевидным его сходством является новая книга Толстого «Смерть Ивана Ильича ».Богатый пожилой американец приезжает на Капри, у него сердечный приступ, и он умирает. В этом вся история, но все сделано мастерски; и суровый, но в то же время богато поэтичный подтекст его стиля мощен и тревожит.

Рассказ появился в России в 1915 году, а в 1922 году был опубликован в Англии и Америке в книге рассказов Бунина, которая продавалась очень медленно. Однако к тому времени Бунин, присоединившийся к большой диаспоре русских эмигрантов и поселившийся в Париже, становился писателем, хорошо известным в европейских кругах, отчасти благодаря огромному объему и разнообразию его произведений, которые публиковались в журналах и многочисленными и находчивыми эмигрантскими издательствами, а также в самом Советском Союзе, по крайней мере, до конца 20-х годов.Давний друг Максима Горького, а до войны писатель из его издательского концерна Знание (Знание), среди группы писателей-единомышленников, которых привлекала блестящая слава Горького-младшего, Бунин обладал большим авторитетом. Истинно русское богатство сочувствия и многогранность в его сочинении. Он был одновременно лирическим поэтом и прозаиком, эти два средства массовой информации часто гармонировали вместе в одном томе; но он был также мастером детального и безжалостного реализма, который он применил к отсталости и варварству провинциальной России.

В том, что касается рассказа, его хозяином был Чехов, и особенно такой волшебный образец искусства Чехова, как одна из его длинных сказок, Степь , но в прозе рамки Бунина были гораздо шире. Его репутация в дореволюционной России была увенчана в 1910 году его большим стихотворением «Деревня ». Русское слово означает эпос художественного повествования в прозе или стихах. И The Village , и Sukhodol («Сухая долина»), которые последовали за ним, рассказывают о разрушении в быстро индустриализирующейся и социально изменяющейся России старых патриархальных землевладений и класса, который руководил ими.Оба они «красивы» в своих произведениях и в смысле жизни, но бескомпромиссно мрачны и пессимистичны в своем взгляде на будущее. Бунин не мог и не хотел в своих произведениях описать какие-либо утопические или просто обнадеживающие перспективы, которыми занимались писатели-социалисты-революционеры. Несмотря на свою многогранность и понимание модерна, Бунин действительно обращается к классической эпохе русской прозы — Тургеневу, Сергею Аксакову и Гончарову — за исключением того, что по темпераменту он не был склонен придерживаться даже осторожно либеральной и прогрессивной линии, которую считали такие писатели. уместно подписаться, по крайней мере, из соображений приличия.Он вырос в Елецком районе центральной России, в древней и бедной семье деревенских дворян, и настоящее вдохновение и ностальгия остались для него в жизни, которую он вел до двадцати лет — мир переживаний, любовно записанный в книге, которой он был написать в ссылке, Жизнь Арсеньева .

Всегда влюбленный в прошлое, Бунин теперь нашел свою настоящую страну в прошлом. Анна Ахматова в одном из своих стихотворений, написанных в настроении стоического отчаяния в Санкт-Петербурге после революции, знала, что нового будущего не ждет, «и что Бог не спас нас.В то же время, находясь в изгнании, Бунин, как Пруст, единственный современный французский писатель, которым он восхищался, вновь открыл для себя прошлое. Так как он был русским, прошлым было Свята Русь , Святая Русь, место, где когда-то был Бог. И все же, как это ни парадоксально, Бунин был не замкнутым интровертом, а жестким, воинственным и амбициозным писателем: в нищенском и конкурентном мире изгнания нужно было изо всех сил защищать свой угол — уйти в закрытый кабинет не было шанса.

Бунин воспользовался своей славой среди эмигрантов как известный довоенный русский писатель и один из дворян, один из них самих; и он продолжал писать столько, сколько мог, и способами, которые ранее сделали его хорошо известным, включая рассказы и эссе.Именно эта продуктивность в нескольких литературных областях, а также его литературный консерватизм сделали его очевидным кандидатом, если Нобелевский комитет впервые сочтет целесообразным присуждать премию россиянину — русскому, не являющемуся советским гражданином, естественно. . Бунин и его друзья в эмиграции всячески лоббировали, и в 1933 году ему была присуждена высокая награда. К тому времени он и его преданная гражданская жена Вера Муромцева-Бунина достигли определенного уровня благосостояния, что позволило они будут жить большую часть года на вилле недалеко от Грасса на юге Франции.

Этот успех и удача не обрадовали его товарищей по изгнанию. Даже те, кто работал на него больше всего, такие как влиятельные критики Зинаида Гиппиус и ее муж Мережковский, автор типовых произведений о Толстом и Достоевском, теперь бормотали, что именно они, а не Бунин, больше всего заслужили заключительную награду международного признания. . Особенно взбесилась пылкая поэтесса Марина Цветаева.

Не согласен: Горький крупнее, человечнее, оригинальнее и нужнее Бунина.Горький — это эпоха, а Бунин — конец эпохи. Но это еще и вопрос политики, поскольку король Швеции не мог приказывать Горькому-коммунисту. Кстати, третьим претендентом на премию был Мережковский, который тоже, несомненно, заслужил награду больше, чем Бунин, ибо если Горький — эпоха, а Бунин — конец эпохи, то Мережковский — это эпоха -го конца -го года. эпоха. Его влияние как в России, так и за рубежом намного больше, чем у Бунина, который никогда не оказывал никакого влияния ни здесь, ни там.И … сравнивать стиль Бунина с Толстым … просто стыдно …

Я не люблю Бунина. Он холодный, жестокий и высокомерный барин .

Во всяком случае Цветаева добавляет, что «все боятся» Мережковского и Гиппиус, «потому что они оба злые, особенно она». Видно, что, если не считать тягот изгнания, быть русским писателем-эмигрантом в окружении таких друзей не было шуткой; и, несомненно, Бунин поступил мудро, проведя большую часть своего времени в Приморских Альпах.Самая мягкая критика, которую он получил, была в эмигрантском журнале, который сухо заметил, что ни один русский писатель не опроверг так убедительно, как Бунин, «старую… полуправду о том, что таланты развиваются только на родной земле». Time журнал утвердил эту награду, поскольку Бунин был явно «на голову выше всех других белых русских авторов», но заметил, что Советская Россия будет в ярости, что Горького не выбрали, а награда носит «политический характер». Время было правильным. Книги Бунина были изгнаны из Советского Союза, и он перестал там писать, только когда в пятидесятые годы наступила оттепель.Его популярность в Европе вызвала недовольство советского литературного истеблишмента, равно как и тот факт, что Нобелевский комитет впервые вручил премию тому, кого американский журнал назвал «человеком без страны».

Эти комментарии взяты из двухтомного портрета писателя Томаса Гайтона Марулло, основанного на дневниках Бунина и его жены, более поздних комментариев из эмигрантской прессы и европейских критиков, а также из отдельных отрывков из романов и рассказов самого Бунина. Книга представляет собой высокопрофессиональный научный сборник, дающий представление не только о творчестве самого Бунина, но и о многих других деятелях русской культуры, распространившейся по Европе.И вряд ли Марулло виноват в том, что ни Бунин, ни его жена — верная и любезная, но не особо умная женщина — не относятся к разряду великих или даже интересных дневников. Хотя советские власти ненавидели Бунина и его товарищей-эмигрантов, они косвенно извлекали выгоду из широкого интереса к русской литературе, который эти ссыльные привезли с собой в Европу, породив модное повальное увлечение русской оперой Дягилева и многочисленными постановками по пьесам Чехова.

Бунин тоже получил прибыль.Во время вручения премии с ним постоянно брали интервью и задавали обычные глупые вопросы о том, что он думает о современной цивилизации и будущем общества. Он ответил, что получение Нобелевской премии сделало его «большим оптимистом» по всем этим вопросам. Тот же сардонический юмор очевиден в «пародийных» рассказах, которые он теперь пишет в стиле Максима Горького, который в своей книге о русском крестьянстве назвал его человеком, хорошо известным в России своей враждебностью не только к новому. режима, но даже к распространению грамотности среди граждан нового Советского Союза.Еще не разочаровавшись в режимах Ленина и Сталина, Горький позиционировал себя как архетипическую противоположность своему старому другу и коллеге в вопросах класса, литературы и идеалов: он был положительным против отрицательного Бунина, и именно этот «положительный» аспект. работы Горького, над которыми Бунин нежно высмеял в рассказе «Сделанный художник».

Если для Горького Бунин был дворянином, презирающим новый советский рабочий класс даже больше, чем старое крестьянство, — «прекрасный художник, но это все», то зависть и ревность некоторых его товарищей-эмигрантов стали давать о себе знать. даже против его статуса художника.Разве он не принадлежал слишком прошлому, хотя, будучи изгнанниками, они должны были сделать это сами? Марк Алданов, который выступал в качестве главного лоббиста Бунина в попытке сделать его самым лучшим из русских имен для премии, написал письмо, в котором поздравил его с открытием в возрасте пятидесяти четырех лет новой замечательной истории любви. . Поэт Ходасевич, напротив, кратко заметил другу, что любовь Мити — это «один процент Крейцерова соната и 100-процентная дистиллированная вода.Как поэтов, и Ходасевич, и Марина Цветаева, кажется, были особенно раздражены тем, что они считали мнимым сходством между работами Бунина и Толстого, будь то поздний и пессимистический рассказ Толстого о ревности «Крейцерова соната » или его ранние магические произведения. , Детство, отрочество и юность , вот столько на фоне Жизнь Арсеньева .

И все же, по крайней мере, для англоговорящего читателя это раздражение кажется неоправданным.«Любовь Мити», повествующая о радостях и печалях мальчишеского любовного романа, пышная и мечтательная, но без малейшей сентиментальности: и хотя она отмечает свое место как «кульминационное произведение особой традиции русской письменности: псевдо-автобиографического произведения». роман, посвященный детству », редактор « Жизнь Арсеньева »Эндрю Вахтель, безусловно, прав, называя его« венцом блестящей карьеры Бунина ». Сам Толстой в Детство (1852), а Аксаков шесть лет спустя в Детстве внука Багрова , как бы сформулировал формулу, удачно резюмированную доктором.Wachtel как «счастливое, беззаботное время, проведенное в сельской местности в лоне любящей семьи, которая обычно состояла из важной, серьезной, любящей матери и расточительного, приятно дезорганизованного отца». Очень русское сочетание в девятнадцатом веке, когда, как часто указывали критики и историки, женщины из дворянского сословия обычно были сильнее, более самостоятельными и дальновидными, чем его беспомощные и «лишние» мужчины. Неудивительно, однако, что даже реакционные эмигранты послереволюционного периода испытывали более чем легкое нетерпение из-за желания Бунина вновь отпраздновать минувшие золотые дни, дни, которые помнит только класс, к которому они сами по большей части принадлежали.

Тем не менее поздний роман Бунина действительно обладает всеми лучшими характеристиками его раннего стиля и подхода, развивая богатство, полное и осеннее, но ни в коем случае не декадентское. Описательная проза Бунина жива в том же абсолютном смысле, что и проза Д.Х. Лоуренса, который двадцатью годами ранее писал о своем собственном детстве, пролетарском детстве, но в Сыновьях и любовниках он остановился в тех же горячих лирических терминах, что и пролетарское детство. Русские дворянские писатели.Конечно, Бунин не развивает те же самые серьезные исследовательские темы, как модернистские, так и «фрейдистские», как мы должны теперь их рассматривать, которые отличают роман Лоуренса. Цвета мечтательного детства часто посещаются смертью — самой волнующей темой Бунина — в его первых четырех книгах — смертью родственников, великого князя, похороны которого возвращаются из Крыма в Москву, а в пятой книге: Лики, молодой женщины, с которой Бунин прожил несколько лет в конце периода, охватываемого романом.

Смерть в творчестве Бунина приравнивается не только к тщетности материального прогресса и процветания в лице «джентльмена из Сан-Франциско», но и к ненавистной жизненной силе самой революции, революции, которая заставила Россию «встретить судьбу». она это сделала, уничтожив на наших глазах с такой чудодейственной быстротой ». Этой новой советской смерти в жизни Бунин, подобно Прусту или Набокову, противопоставляет истину личного воспоминания моментов, включенных в православный ритуал и церковнославянское погребальное песнопение «Вечная память.«Это желание и способность записывать прошлое — единственное бессмертие, которым мы обладаем. И, как заметил в своих дневниках английский пастор XIX века Килверт, которыми Бунин наслаждался бы, если бы он мог их прочитать, записанные вещи из прошлого достигают своего рода святости, которой они не обладали в то время, и чего никогда нельзя почувствовать в мгновение ока. Бунин отражает:

Помню ли я много таких дней? Конечно, очень мало; утро, которое я представляю сейчас, состоит из разрозненных картин, мелькающих в моей памяти из разных времен.Из полудня я, кажется, вижу только одну картину: жаркое солнце, возбуждающие запахи из кухни, острое ожидание обеда, ожидающего всех, кто возвращается с полей; мой отец; загорелый рыжебородый старец ехал широким покачивающимся шагом на вспотевшей кляче, оседланной высоким казачьим седлом; рабочие, которые косили косилками и теперь входят во двор на тележке, полной травы и цветов, скошенных вместе на границе поля, рядом с блестящими косами; и люди, которые вывели лошадей из пруда, их пальто сияли, как стекло, их темные хвосты и гривы были мокрыми от воды.

Как-то раз я увидела, что мой брат Николай тоже сидит на телеге, на траве и цветах, возвращаясь с полей с Сашкой, крестьянкой из Новолселок. Я уже кое-что слышал о них от слуг — чего не мог понять, но почему-то принял близко к сердцу. И теперь, увидев их вместе на тележке, я внезапно осознал с тайным восторгом их красоту, их молодость, их счастье. Высокая и стройная, все еще не более чем девушка, с тонким красивым лицом, она сидела, держа кувшин, отвернувшись от моего брата, ее голые ноги свисали с тележки, с опущенными глазами; он в белой фуражке и легкой батистовой русской рубахе с расстегнутым воротником — загорелый, чистый, молодой — держал поводья; и он смотрел на нее сияющими глазами, что-то ей говорил и радостно, ласково улыбался….

Замечательный перевод, воспроизводящий кремовую роскошь стиля Бунина и избегающий ненужных модернистских штрихов, одинаково хорошо подходит и в зимнем пейзаже, и на первом балу героя.

Я вспоминаю непроглядные азиатские метели, бушующие иногда целыми неделями, сквозь которые едва вырисовывались городские колокольни. Я вспоминаю крещенские заморозки, заставляющие вспомнить древнейшие времена России, заморозки, от которых «земля потрескивала на семь футов глубиной»; затем ночью над белоснежным городом, утопающим в сугробах, угрожающе пылали белые созвездия Ориона, а днем ​​сияли два тусклых солнца, прозрачные и зловещие; и в тугой и звонкой неподвижности горящего воздуха весь город медленно и дико запачкался багровым дымом из труб, скрипел и гудел от шагов пешеходов и бегунов саней….В один из таких морозов нищая идиотка Дуня замерзла насмерть на террасе собора; полвека она бродила по городу, и город, который всегда издевался над ней с величайшей безжалостностью, внезапно устроил ей почти королевские похороны.

Как ни странно, сразу после этого мне в голову приходит бал в женской школе — первый бал, на котором я ходила. Погода опять была очень морозная…. По дороге мы встретили школьниц, пришедших из школы, одетых в шубы и обутых в высокие галоши, в красивых шапках и капюшонах, с длинными, посеребренными инеем ресницами и сияющими глазами, и некоторые из них говорили полным, ясным, приветливым тоном, как они прошли: «Иди на бал!» — тревожив одного своим полным, ясным тоном, пробуждающим во мне первые чувства чего-то, что лежало в этих шубах, галошах и капюшонах, в этих нежных возбужденных лицах, в длинном инейном покрытии. ресницы и быстрые пылкие взгляды — чувства, которые потом овладели мной с такой силой …

Еще долго после бала я был опьянен воспоминаниями о нем и о себе — об этом хорошо одетом, красивом, легком, ловком школьнике в новой синей форме и белых перчатках, который с таким радостным храбрым холодом в сердце смешался с плотная и элегантная девичья толпа, бегала по коридорам и лестницам, пила много миндального сиропа в буфете, скользила среди танцующих по полу, присыпанному блестящей пудрой, в большом белом зале, залитом жемчужным светом люстр и эхом отражаясь от балконов триумфально звучным грохотом военного оркестра, вдыхая весь тот ароматный пыл, которым мячи одолевают новичка, и очарованный каждой крохотной туфлей, с которой он сталкивался, каждой белой накидкой, каждой черной бархатной лентой на шее, каждой шелковый бант в косе, у каждой юной груди, вздымающейся от блаженного головокружения после вальса….

Переводчикам Глебу Струве и Хэмишу Майлзу удалось передать многое из того, что дает нам русский язык Бунина, что сам Бунин сухо сравнивает с пословицей «Русская радость в пьянстве», радость, которая порождает «ту словесную чувственность, для которой есть русская литература. так знаменит. »

На протяжении всего романа есть намеки на грядущий апокалипсис — что вполне естественно, поскольку Бунин пишет на юге Франции через десять лет после того, как его жизнь была разорвана революцией.Его брат, очень умный и высококвалифицированный человек, был одним из тех джентльменов-подрывников, за подпольной деятельностью которых следила царская тайная полиция, и чьи услуги использовались и презирались Лениным и его профессионалами. Бунин проницателен в их психологии и ее истинной мотивации, находя ее в некоем продолжении детства другими способами, «всей той счастливой праздничной атмосферой, в которой протекала его юность -… участием во всех тайных кругах, атмосферой праздника». сборищ, песен, «крамольных» речей, опасных планов и начинаний….Идеи были очень хороши, но как много было в этих молодых революционерах простого стремления к веселому безделью под прикрытием лихорадочной деятельности … »

Ничто так не обостряет память, как разделенная жизнь и это« потерянное детство » которую Набоков пишет в Speak, Memory . Бунин был одним из первых поклонников Набокова, отмечая, что «Защита Лужина », «Новая книга » Набокова, написанная на русском языке в Берлине в 20-е гг. собственное поколение.Сам Набоков, как мы узнаем из конца портрета Бунина Марулло в его письмах и дневниках, относил «замечательную плавную поэзию Бунина к парчовой прозе, которой он был известен».

Когда я встретил его в эмиграции, Бунин только что получил Нобелевскую премию. Он был ужасно озабочен течением времени, старостью и смертью; он с удовольствием отметил, что держится прямо, чем я, хотя был на тридцать лет старше меня.

Помню, он пригласил меня в дорогой ресторан для разговора по душам.К сожалению, я терпеть не могу рестораны, напитки, закуски, музыку — и задушевные разговоры. Бунин был поражен моим равнодушием к фазану; его раздражал мой отказ раскрыть душу. К концу ужина нам обоим стало невыносимо скучно. «Ты умрешь в ужасных муках и в полном одиночестве», — сказал мне Бунин, когда мы вернулись в раздевалку…

Мы часто встречались с другими людьми; но почему-то мы приняли удручающе-подшучивающий тон; в общем, мы никогда не договаривались об искусстве….

Вряд ли можно было ожидать, что они так поступят. В конце концов, одна из собственных тем Бунина — это то, как голодные поколения попирают воспоминания своих предшественников и отвергают опасения, скрывающиеся в их возможном влиянии. Но достижение Бунина само по себе полное и в нынешнем виде. Он определенно остается одним из лучших писателей «Серебряного века», того периода творчества в русском искусстве, охватившего две трети его жизни.

III.«В соответствии с законом» — искусство жизни в центральной азии китайского

Выдержка из апелляционного письма казахстанского студента Багдата Акина, написанного после более чем двух лет содержания под стражей. (Рисунок @YetteSu.)

Бунин Гена Александровна

Это третья из трех статей, в которых освещается массовое расширение пенитенциарной системы в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, которое произошло в последние годы. Тюрьмы функционировали параллельно с широко закрытыми концентрационными лагерями («центрами профессионального обучения») и обладают многими из тех же черт: они содержат сотни тысяч людей без надлежащей правовой процедуры и участвуют в трудовой эксплуатации.Однако, в то время как действия международного сообщества привели к тому, что многих, если не большинство, задержанных выпустили из лагерей, тем, кто находится в тюрьмах, были вынесены приговоры на срок от 10 до 20 лет, и им еще предстоит добиться каких-либо реальных уступок. Мир остается пассивным в этом вопросе. (Щелкните здесь, чтобы прочитать Часть II .)

Загрузите PDF-версию этого эссе здесь (3,19 МБ)

Используя правовую систему для вынесения приговоров сотням тысяч, власти Синьцзяна эффективно осуществили пресловутый акт массового лишения свободы «в соответствии с законом» (依法) — два символа, которые невероятное количество раз появляются в документах, представленных суды, прокуратуры и органы общественной безопасности.Хотя это больше похоже на красный штамп, чем на слова, которые несут реальный смысл, эта фраза, тем не менее, подчеркивает важный момент: фактические механизмы, стоящие за формально законным лишением свободы и вынесением приговора, отличаются от тех, которые используются в заключении в внелегальных лагерях.

С юридической точки зрения заключение в лагеря — это что-то вроде цирка, где формальная судебная система практически не играет никакой роли и где многие, если не большинство, решения, по-видимому, принимаются районными и сельскими административными комитетами — основными правительственными подразделениями в Китайская Народная Республика.Взяв в качестве примера Список Каракашей — 137-страничный правительственный документ, в котором излагаются судьбы сотен уйгуров, взятых в лагеря в округе Каракаш Хотена, — можно найти примерно 40 экземпляров фразы «отправлено на обучение… администрацией района» (被/ 由… 社区 送 培) и еще 20 словосочетаний «отправлено на обучение… деревней» (被 / 由… 村 送 培). Точно так же фраза «по решению районной администрации» (经 社区 研判) предшествует примерно 100 рекомендациям о том, должен ли определенный человек оставаться в лагере или нет.Более десятка свидетельств очевидцев свидетельствуют о полном отсутствии юристов и всего, что даже напоминает надлежащую правовую процедуру, при этом официальная письменная документация либо скудна, либо абсурдна, либо отсутствует. Как свидетельства из первых рук, так и фактические полицейские записи свидетельствуют о тесном сотрудничестве между местными районными / деревенскими комитетами и близлежащими полицейскими участками, причем последние играют роль инструмента физического принуждения и, в некоторых случаях, проводят допрос или расследование задержанного до того, как его отправят в лагерь. .Фактическая процедура ареста — от (номинального) освобождения до пребывания в лагере — обычно занимает от нескольких часов до нескольких дней, хотя существуют заметные исключения.

Излишне говорить, что все это «не соответствует закону», даже стандартам Синьцзяна.

Таким образом, стандартная процедура, с которой сталкивается большинство приговоренных через судебную систему, может показаться похвальной в сравнении. Здесь местные районные и сельские администрации, по-видимому, имеют минимальное участие, если оно вообще есть, и все дело в полиции, прокуратуре и суде.В типичном случае лицо сначала задерживается полицией, а родственникам выдается уведомление о задержании. У полиции затем есть 37 дней на то, чтобы прокуратура утвердила формальный арест (освобождение лица, если не может быть получен надлежащий ордер). После этого родственникам также направляется официальное уведомление об аресте, а иногда и публично. После периода расследования полиция направляет соответствующие материалы в прокуратуру, которая затем составляет письменное обвинительное заключение против человека, отправляет его в суд, одновременно уведомляя — опять же в письменной форме — человека об их праве на юридическую помощь.Последующие судебные слушания оформляются письменными приговорами, при этом обвиняемому разрешается подавать апелляцию, в том числе в письменной форме. После того, как лицо признано виновным и переведено в тюрьму, тюрьма также выдает письменное уведомление о лишении свободы его семье, чтобы сообщить, что они приняли нового заключенного. В целом, процедура четко определена, одинакова для всего Китая и оставляет огромный бумажный след.

Бумажный след судебной системы Китая, от первоначального ареста конкретного человека до его прибытия в тюрьму для отбывания наказания.Схема основана на эмпирических наблюдениях и полученных документах и ​​может не быть исчерпывающей.

Понятно, что бросить вызов такой отточенной и авторитетной системе — задача непривлекательная, и гораздо легче атаковать внелегальные лагеря, крича «никогда больше!» и проводя аналогии с нацистами. Однако бросить вызов этой системе должен , и не только из-за сотен тысяч, которые он сейчас хранит и планирует удерживать в течение десятилетий. Правовая система, применяемая сегодня в Синьцзяне, должна подвергаться безжалостному оспариванию, потому что она полностью незаконна и вопиюще незаконна в своем поведении.

Начнем с полного отсутствия прозрачности. Судебные приговоры, которые служат основной документацией судебного разбирательства и вынесения приговора конкретному лицу, нигде не встречаются, несмотря на то, что они должны существовать и, как предполагают пока ограниченные эмпирические доказательства, вероятно, существуют. Одним из эффективных сравнительных инструментов, позволяющих количественно оценить это отсутствие прозрачности, является «соотношение приговоров к числу дел» по уголовным делам, в частности, количество приговоров по уголовным делам, публично перечисленных в China Judgments Online (главное хранилище судебных документов Китая), по сравнению с количеством уголовных приговоров. сообщений о случаях.Для Синьцзяна, где в 2018 году было завершено 74348 уголовных дел, в репозитории имеется только 7714 приговоров за этот год, что соответствует соотношению 1: 9,64. Это невероятно низкий показатель по сравнению с остальной частью страны, поскольку даже Тибет — регион, который еще более закрыт, — демонстрирует лучший уровень документации. Таким образом, Синьцзян не только несоразмерно опережает остальную страну по арестам, судебным преследованиям и приговорам, но и на целый порядок впереди в том, что касается неразглашения информации.

Уголовные приговоры (刑事 判决书), доступные в China Judgments Online, в сравнении с уголовными делами, завершенными (审结 刑事 案件) в 2018 году, для различных провинциальных регионов Китая. Количество случаев взято из официальных отчетов о работе. Иногда сообщалось только о подсчете дел в первой инстанции (一审), и, следовательно, подсчет вердиктов был ограничен только первой инстанцией, чтобы позволить сравнение — они отмечены звездочкой (*). По некоторым регионам отчеты за 2018 год не были доступны, и использовались отчеты либо за 2017, либо за 2019 год.Некоторые случаи могут быть приблизительными в результате округления. В подсчет на Хайнане также включены незавершенные дела, хотя ожидается, что разница будет незначительной. Непонятно, почему количество приговоров больше, чем количество дел в Юньнани, но это может быть связано с системной ошибкой или несколькими загруженными приговорами (что ранее наблюдалось на сайте China Judgments Online).

Обзор 7700+ приведенных в списке приговоров по уголовным делам выявил дополнительные проблемы. В основном, подавляющее большинство связано с конкретными и общепризнанными правонарушениями, которые обычно носят физический характер (грабеж, убийство, хулиганство) или финансового характера (взяточничество, незаконный оборот, подлог).Оспариваемые «преступления», обычно применяемые к этническим меньшинствам Синьцзяна (например, «терроризм», «экстремизм», «разжигание межнациональной розни», «нарушение общественного порядка»), составляют менее 1% из 7700+ уголовных приговоров. В частности, вынесено 3 приговора за «пропаганду терроризма и экстремизма и подстрекательство к террористической деятельности» (宣扬 恐怖主义 、 极端 主义 、 煽动 恐怖 活动 罪), 1 приговор за «незаконное хранение предметов, пропагандирующих терроризм и экстремизм» (非法持有 宣扬 恐怖主义 、 极端 主义 物子 罪), 19 приговоров по уголовным делам за «разжигание межнациональной розни и дискриминации» (煽动 民族 仇恨 、 民族 歧视 罪) и 18 приговоров за «сбор толпы для нарушения общественного порядка» (聚众 扰乱社会 秩序 罪).Практически все фигуранты этих дел — уйгуры. Что еще хуже, даже эти 41 приговор не открыты для всеобщего обозрения, поскольку все 41 приговор были удалены, часто ссылаясь на «другие причины, по которым суд не счел целесообразным публиковать публично в Интернете» (法院 认为 不宜 在 互联网 公布 的其他 情形).

Во многих случаях вынесенные ранее приговоры — даже без содержания — были удалены. В конце 2019 года, опасаясь того, что китайские власти могут начать очищать документы и списки из China Judgments Online, сотрудники и волонтеры Базы данных о жертвах Синьцзяна просмотрели и заархивировали столько документов, сколько было актуально и возможно.Несмотря на то, что почти все заархивированные «конфиденциальные» дела уже были удалены, их архивирование, тем не менее, позволило сравнить цифры: того, что было доступно тогда, с тем, что доступно сейчас. Взяв за пример 2019 год, мы видим, что подавляющее большинство судебных документов и списков, относящихся к делам с сомнительными обвинениями, были очищены за последний год. Неудивительно, что контент тех, кто все еще находится в сети, был удален.

Количество судебных документов, перечисленных в China Judgments Online по уголовным делам 2019 года, относящимся к оспариваемым «преступлениям», часто относящимся к этническим меньшинствам Синьцзяна.Сравнение того, что было доступно в конце 2019 года, и того, что доступно сегодня, показывает, что подавляющее большинство этих списков документов было удалено.

Дела об отказе от подписания приговора кажутся относительно редкими.В одном случае, как указано выше, это, по-видимому, приводит к давлению со стороны самих родственников. В другом случае, также из архивов Урумчи, отказ подписать привел к переносу «дважды информировать и один раз объявлять» на другой день с усилением наблюдения и посещениями на дому родственников задержанного. В случае из Каракашского списка районная администрация отмечает, что задержанный не раскаялся во время заседания, и рекомендует продлить срок содержания под стражей:

«Оценка районной администрации: во время« дважды проинформировать и один раз объявить »этот человек не признал причину, по которой его отправили на обучение, и признался в ней только после того, как глава районной администрации совершил несколько поездок на учебный центр для его обучения.У него упрямое мышление, и районная администрация рекомендует ему продолжать обучение ».

Иногда также выясняется, что результатом «дважды проинформировать и один раз объявить» было полное «прощение» задержанного, о чем свидетельствует письмо домой от Мехмуда Мухеммета, жителя Турфана.

«Позвольте мне объяснить вам, почему я учусь в этом учебном заведении. За незаконное получение [религиозных] наставлений от моего отца в 1987 году я должен был быть приговорен к наказанию в размере 1-3 лет на основании пункта 14 статьи 120 Уголовного кодекса страны.Когда судья из окружного судебного управления и руководители школы провели собрание «дважды проинформируй и один раз объявим» и объявили, что прощают это преступление, я был переполнен счастьем и плакал от радости. В конце концов, разве наша великая и щедрая партия не говорила, что по своей любящей доброте они откроют эти учебные центры, чтобы быстро смыть яд, который злонамеренные люди посеяли в пострадавших простых людях, и вскоре вернут нас в наши семьи. после?» — Мехмуд Мухеммет в письме родственникам из лагеря.

Хотя это якобы незаконно, до сих пор неясно, каков был фактический формальный юридический вес и последствия — если таковые имеются — этих приговоров в лагере, особенно с учетом того, как очевидцы, давшие показания о них, были освобождены в конце 2018 или начале 2019 года и в конечном итоге позволили покинуть Китай. Что касается других, то еще не было зарегистрировано или свидетельских показаний потерпевшего, фактически отбывающего один из более легких (от 2 до 9 лет) сроков, установленных во время пребывания в лагере, хотя два очевидца сообщили о заключенных лагеря, приговоренных к 10 годам или 10 годам. больше не переводятся в официальные тюрьмы (см., дело «Жигер Токай»).

В Кашгаре, где было документально подтверждено, что в некоторых деревнях содержится более 15% населения, есть также неофициальные сведения о том, что судебные заседания вообще пропускаются. В одном случае житель муниципалитета Саган уезда Енгисар напрямую поговорил с радио «Свободная Азия» и рассказал о том, как пять человек пришли к нему домой, чтобы устно сообщить семье, что его брат приговорен к 10 годам лишения свободы. В письме, которое якобы было отправлено Радио Свободная Азия в сентябре 2018 г. кадрами из Кашгара, писатель рассказывает о фермерах в одной деревне, которые собрались в большом зале перед зданием администрации села в январе 2017 г. и сказали «найти каковы были их проблемы », что вызвало ряд письменных« признаний », которые затем были сняты дактилоскопической стороной и использованы в качестве доказательства против них, причем некоторые были арестованы, а их семьи позже уведомлены о приговоре.Хотя эти сообщения требуют дополнительных подтверждений, они не противоречат друг другу, учитывая лучше задокументированные явления фиктивных судебных процессов (обсужденных выше), вышеупомянутую недоступность приговоров и огромное количество людей, осужденных в последние годы. Дело Исмаила Сидика, который, судя по приговору суда, был арестован 19 июня 2017 года и приговорен Енгисарским судом всего пять дней спустя , частично подтверждает, что такие «ускоренные» судебные процессы не исключены.

Наконец, нельзя ставить под сомнение легитимность судебной системы Синьцзяна, не ставя под сомнение легитимность «расследования», предшествующего судебному процессу. Для большинства задержанных это означает время, проведенное в следственном изоляторе (看守所), который, как отмечалось ранее, имеет репутацию наихудшей формы содержания под стражей не только из-за стесненных и антисанитарных условий, но и из-за того, что они приносят расследование и задержание вместе с органами полиции, отвечающими за следственный изолятор, также отвечающими за поиск доказательств вины задержанного.Одним из очевидных последствий такой оптимизации является обращение к угрозам, жестокому обращению и пыткам, когда доказательства невозможно найти иным образом или когда их просто не существует. Хотя эта проблема характерна не только для Синьцзяна (центры предварительного заключения, как правило, имеют ужасную репутацию во всем Китае), она заслуживает особого внимания в Синьцзяне, в частности, учитывая, опять же, масштабы заключенных. Как свидетельствуют как спутниковая документация, так и тендеры на строительство, многие следственные изоляторы также значительно расширились за последние годы.

Относительно ранним и громким примером преднамеренного жестокого обращения в предварительном заключении является Ильхам Тохти, который был арестован в Пекине в январе 2014 года и всего через день или два дня переведен в Центр предварительного заключения автономного района в Урумчи. . По словам его адвокатов, известному профессору Университета Миньцзу дважды отказывали в пище более чем на неделю, заковали в наручники, лишили возможности проводить время вне камеры и содержали под стражей вместе с людьми, обвиненными в преступлениях, связанных с наркотиками, мошенничестве и т. Д. изнасилование, грабеж и убийство, несмотря на то, что в центре также содержится значительное количество людей, задержанных по подозрению в финансовых преступлениях.Более чем через год тот же центр заключения станет домом для Чжан Хайтао, ханьского жителя Синьцзяна, задержанного за то, что он критиковал в Интернете местную политику и Коммунистическую партию Китая, и позже приговорен к 19 годам тюремного заключения. В своем апелляционном письме от января 2017 года Чжан прямо оспаривает тот факт, что против него были использованы его собственные показания, которые он называет «незаконными доказательствами», полученными «под пытками».

Рассказывая о своем опыте более года, проведенного в различных центрах содержания под стражей в Кашгаре и Урумчи в 2013 и 2014 годах, активист за права языков Абдувели Аюп также упомянул неоднократные избиения, пытки и угрозы, направленные на то, чтобы заставить его признаться в своих «преступлениях» ( предположительно сепаратизм, за его инициативу по открытию детских садов на уйгурском языке в разных частях Синьцзяна).Абдувели отказался это сделать.

Выживший в заключении в Синьцзяне Омер Бекри за несколько дней до задержания (март 2017 г.) и вскоре после освобождения (конец 2017 г.).

Как и следовало ожидать, последние годы и приход Чэнь Цюаньго, похоже, не сделали следственные изоляторы более гуманными. Гражданин Казахстана Омер Бекри (Бекали), первый очевидец, который публично рассказал о своем опыте, был обвинен в пособничестве терроризму и «угрозе государственной безопасности» и провел около 7 месяцев в СИЗО города Карамай, где, по его словам, потерял 40 килограммов и провел все время в цепях и кандалах, за исключением нескольких часов, в течение которых его посещали казахстанские дипломаты.После освобождения под залог его перевели в ближайший лагерь на 2-3 недели, что, как он подозревает, было сделано для того, чтобы дать ему выздороветь, прежде чем ему разрешат уехать в Казахстан, поскольку условия в лагере были лучше.

Аналогичные утверждения были поддержаны и другой гражданкой Казахстана, Гульбахар Джелиловой, бизнес-леди, которая провела более года в нескольких центрах содержания под стражей в Урумчи, которые, по ее словам, были переполнены и антисанитарны, применяли голодную диету и привели к тому, что некоторые люди потеряли рассудок. Эрбакыт Отарбай, который провел более трех месяцев в центре содержания под стражей города Таченг, прежде чем его перевели в лагерь, вспоминает, как его несколько раз избивали, заковали в кандалы и его вес упал с 97 до 71 кг, при этом условия в лагере были значительно лучше.Для Турсынбека Каби относительно короткая неделя содержания под стражей в подземном изоляторе привела к разрыву барабанной перепонки после того, как якобы его ударили по голове за то, что он пил воду из-под крана, которой он мыл посуду. В случае с Нурланом Пионером длительное предварительное заключение лишило санкционированного государством имама и представителя Объединенного фронта как массу тела, так и умственные способности. Рассказывая о судебном процессе, его невестка Шолпан напомнила, что он резко постарел, был изможденным и больше не мог ходить, а на его штанах была моча, и на его лице не было узнавания, когда она выкрикнула его имя.

Совсем недавно, в начале 2020 года, модель Taobao Мердан Гаппар написал в серии сообщений чата о своем пребывании в центре заключения в Куче во время начала пандемии COVID, где он также вспомнил о перенаселенности, насилии, ужасных санитарных условиях и диете. , и кричать из комнаты для допросов на первом этаже.

Возглавляют эти счета утверждения о смерти во время содержания под стражей в полиции, некоторые из которых подтверждаются. В начале июня 2018 года Айтурсун Эли, 34-летняя гид по Кашгару, которую ранее хвалили за свою работу, была вызвана в местную полицию.Пять дней спустя ее мать была доставлена ​​в местную больницу и показала тело дочери, при этом власти якобы заявили, что у нее было заболевание, и она «не могла справиться с допросом». В 2017 году Ясинджан Мемтимин и Абдусалам Мемет, студенты Исламского университета Аль-Азхар в Египте, вернулись в свои дома в префектуре Байинголин и были арестованы, а местный чиновник подтвердил, что они умерли во время содержания под стражей.

Возможно, самый проницательный прямой отчет о предварительном заключении в нынешнем Синьцзяне — и о том, как оно вступает в сговор с нынешней судебной системой, — принадлежит Багдату Акину, другому ученику Аль-Азхара, который, как Ясинджан, Абдусалам и многие другие, был был вынужден вернуться в Синьцзян в 2017 году и был немедленно арестован.В своем написанном от руки апелляционном письме на пяти страницах, написанном после более чем двух лет содержания под стражей, закрытого судебного разбирательства и 14-летнего заключения, а также неудавшейся первой апелляции Багдат подробно описывает тактику, использованную полицией во время досудебного содержания под стражей и следствия. .

В частности, он сосредотачивается на периоде с 20 мая 2017 года по 9 июня 2017 года, когда он был задержан полицией Коктогайского уезда в день его возвращения в Китай и допрашивался все 20 дней. В своей апелляции Багдат обвиняет полицию в том, что он подвергался пыткам, как с применением различных предметов, так и с целью лишения его сна.Он обвиняет их в том, что они угрожали избить его родственников и пытали его жену в непосредственной близости, чтобы Багдат мог слышать ее крики. В какой-то момент, пишет он, полиция сказала ему, что, поскольку это было время кампании «Наноси сильный удар», «никто не побеспокоится, если они забьют меня до смерти на месте». Не выдержав пыток, ему ничего не оставалось, кроме как сотрудничать с полицией и придумать историю о том, как он присоединился к предполагаемым террористическим группам, находясь в Египте:

«Когда они попросили меня указать определенные места для инцидентов, которые, по их утверждениям, произошли, места, которые я им дал, были выдуманы.Хотя ответы относительно расположения школы, в которой я учился и где я жил, были правдой, другие, например, главный офис Террористической организации Восточного Туркестана — место, куда я «присоединился» — были выдуманы. Таких мест совершенно нет.

…

Нет никаких доказательств того, что я когда-либо вступал в террористическую организацию. Я был вынужден признать, что учился с пятнадцатью уйгурскими парнями в центре подготовки террористов, но на самом деле это были просто люди, которых я знал, пока учился там.Я назвал имена людей, которых знал, чтобы не запутаться. Каждый раз, когда я называл полицию именем, они просили меня описать, как они выглядят. Если я запутался, меня избили, так что я придумал много людей. Если бы эти люди были настоящими, то, возможно, арестовали бы другого человека, который признался бы, что я принадлежу к той же организации. Но такого человека нет совершенно. Все выдумано.

Как и в вышеупомянутом случае Аскара Азатбека, в течение нескольких месяцев Багдат находился под стражей без официального разрешения — после 20 дней пыток его доставили в следственный изолятор Коктогайского уезда, в то время как официальное задержание произошло только 25 августа (более трех месяцев после фактического задержания).Багдат пишет, что не было никаких записей о том, что происходило в течение первых трех месяцев, и только тогда, в августе, он прошел медицинское обследование, и врачи показали, что не было никаких следов пыток (его раны почти полностью покрылись кровью). три месяца, чтобы зажить). Также в тот день, пишет Багдат, полиция привела его на допрос, снятый на пленку, и снова использовала его родственников в качестве заложников, заявив, что они освободят его отца и сестру, если он будет сотрудничать с ними, но продолжат удерживать его жену в качестве залога. дальнейшее сотрудничество.В результате Багдат был вынужден сказать на камеру то, что ему велела сказать полиция.

Заключение апелляционного письма звучит как последний отчаянный призыв:

«Я хочу, чтобы Высокий суд еще раз рассмотрел мою апелляцию, вынес справедливое решение и провел различие между черным и белым, выяснил правду и вынес справедливое решение по моему делу. Я верю, что правовая система нашей страны справедлива. Я считаю, что он не накажет ни в чем не повинных людей ».

Но да, родственники за границей сообщают, что Багдат сейчас отбывает срок в тюрьме Синьань в уезде Шавань.Хотя, по их словам, срок сокращен вдвое — якобы в результате их публичных обращений. Предположительно «в соответствии с законом».

Бабушка Багдата Акина апеллирует от его имени в казахстанском офисе по правам человека Атаджурт в Алматы, Казахстан (август 2019 г.).

Нравится:

Нравится Загрузка …