Учитель монолог – Монолог счастливого учителя | Милосердие.ru
Монолог счастливого учителя | Милосердие.ru
«Я много раз видела, как люди, нормально относящиеся к своему учительскому труду, теряли сознание на работе. Потому что энергозатраты бешеные, а восстановить их не успеваешь». Монолог одной из учительниц…
Закончился еще один учебный год. Можно забыть на несколько месяцев про учебники с тетрадками, про уроки, домашние задания и учителей. Для многих сегодня, к сожалению, слово «учитель» ассоциируется либо с образом зверской и самодурной Марь-Ванны, которая иногда еще снится в страшных снах, либо вообще с неудачниками и маргиналами, мучителями детей. Наверное, такие есть. Однако есть учителя, ради которых родители готовы переехать в другой конец города, лишь бы ребенок учился у них. Есть среди современных учителей люди, которые изо дня в день относятся к своему, мягко скажем, нелегкому труду как к служению и миссии. Чем они живут? Вот монолог одной из московских учительниц, Лидии Олеговны БЫЧКОВОЙ
Жан Батист Симеон Шарден «Молодая учительница» (1736)
«Где Вы силы берете?»
Быть учителем тяжело — в любой стране. В Лондоне живет моя сестра, а рядом три школы: частная закрытая для мальчиков, где учился Тони Блэр, начальная муниципальная и дальше еще одна — церковная. Лондонская толпа сильно отличается от московской – это в основном люди довольного, спокойного и счастливого вида. Неозабоченные, неутомленные, незадерганные, улыбающиеся – это бросается в глаза. Если же вдруг в этой толпе попадается замученное женское лицо, то оно тащится в сторону какой-нибудь из этих школ – сомнений нет.
Я много раз видела, как люди, нормально относящиеся к своему учительскому труду, теряли сознание на работе. Потому что энергозатраты бешенные, а восстановить их не успеваешь. Не знаю, насколько это правда, но вроде бы китайцы во времена культурной революции решили, что платить надо по энергозатратам. Кто на работе старается больше, тому и денег надо больше, он же должен купить себе рис, чтобы восстановиться. Провели какие-то замеры, позволяющие определить это, и пришли к выводу, что учитель теряет столько же сил, сколько шахтер.
Наблюдая школьную жизнь 26 лет, я не видела, чтобы неверующий человек мог это выдержать без тяжелых последствий. Неверующие учителя платят страшную цену. Поскольку силы они все равно тратят, а взять им особо негде, они болеют, страдают, озлобляются, мельчают…
Недавно один мой ученик полуспросил-полусказал «Где Вы силы берете?» Я ни секунды не сомневалась, ответить ли ему или пропустить эту реплику, я ему прямо сказала, как всегда отвечаю, где я силы беру: в церкви.
Сейчас этот вопрос неактуален: скрывать свою веру или не скрывать. Но с самого начала на этот вопрос для себя я ответила утвердительно, и вот почему. То, что я пришла к вере – центральное чудо моей жизни, ничем не объяснимое. Это не я сама так решила, не через знакомых, не процесс чтения книг, после которых появился интерес… Это Господь сделал первый шаг, от которого никуда не деться. И со всеми, кого я знаю и с кем говорила на эту тему, это происходило чудесным образом и очень быстро, почти мгновенно. И в этой ситуации нередко возникал вопрос: как быть дальше после таких кардинальных изменений внутри? Жить как раньше уже невозможно, а по-новому – страшно. Конечно, спасаться, следовать заповедям, но как вести себя в быту, строить отношения с людьми, общаться с ними?..
Приход к Богу может случиться с подростком из неверующей семьи. И я не скрываю свою веру, чтобы дети знали, что есть люди, с которыми такое уже случилось, им будет легче, если рядом будет взрослый человек, который тоже прошел через это, что они не одни…
Другое дело, что все недовольные мною прямо или за спиной говорят: вот она в церковь ходит, а не жалеет. Я не считаю, что самолюбие надо лелеять, многие люди бережно относятся к своей гордости, а я, если по ходу дела такое случается, могу не пожалеть.
Слово мужского рода
Я и сама это понимала, но убедилась окончательно, когда обнаружила в книге одной современной монахини, что некоторые светские профессии накладывают столь серьезный отпечаток на личность, что это является большой преградой для поступления в монастырь. И первой в списке этих профессий она назвала учительницу. Я не о том, что это вредное для души дело, оно просто неженское — по своему типу. Есть же профессии, определенным образом связанные с полом, т.е. то, что в них востребовано, небезразлично тому, от кого востребовано. Конечно, современные женщины занимаются даже тяжелой атлетикой, соревнуются в поднятии тяжести, но мы видим, что преуспевающие в таких странных занятиях особы выглядят противоестественно, что там говорить.
Учитель – прежде это слово было только мужского рода, ни лингвистически, ни грамматически нельзя было сказать «учительница». Это слово – изобретение XIX века.
Конечно, женщина всегда учила кого-то чему-то, в своей семье, в кругу знакомых, делилась навыками, знаниями, но вот именно роль учителя до нового времени она не брала на себя, это было невозможно. Типичные и, в общем-то, милые на самом деле психологические женские особенности — изменчивость, неустойчивость, неуравновешенность, увлеченность, эмоциональность – в нашей профессии просто губительны. Но, что самое главное, учитель – это профессия принятия решений, и все решения опасные, крайние, очень ответственные, а это не совсем женское.
Несогласная
Я родилась в Киеве и там пошла в первый класс. 2 сентября учительница объявила нам, что мы будем изучать буквы – гласные и согласные. Я подняла руку и сказала: «Я читаю со скоростью 120 слов в минуту, не зная никаких гласных и согласных». И предложила ей забросить это ненужное дело и для начала научить всех детей читать. Она стала доказывать мне, что прежде нужно изучить гласные и согласные, но я стояла насмерть. Она расплакалась и отвела меня к директору. Ему я сообщила, что мне в эту школу ходить незачем: читать я умею, а знания – в книгах, будут вопросы – обращусь. Я так и сказала ему: «Василий Алексеевич, зачем мне идти в школу, пока у меня не возникли вопросы по прочитанным книгам?» После такого нашего знакомства директор полюбил меня и приходил разнимать нас с первой учительницей.
Зарок
Быть учительницей я не собиралась, а планировала стать всесоюзно знаменитой телеведущей. Было решено, что когда дама, которая ведет по центральному каналу передачу «В мире искусства», уйдет на пенсию, вести эту передачу предложат мне. Я искренне полагала, что прекрасно разбираюсь в искусстве, и раз мои одноклассники раскрыв рот внимают моим речам, то меня и весь Союз может послушать. Я даже прослушиваться ходила в театральный институт. Это там обнаружилось, что девочка тринадцать звуков неправильно произносит, и что ей нужен логопед, а не студия центрального телевидения.
Закончив школу, я поступила на мехмат. И никогда бы не стала учительницей, если бы не допустила страшную ошибку в своей жизни. Я всегда об этом рассказываю и предупреждаю своих детей из 11-ых классов, чтобы они ее не повторили: никогда не надо зарекаться ни от чего в нашей жизни, а самое главное – не делать этого публично.
Мне очень многое не нравилось в моей школе. И когда я окончила ее, я взобралась на крыльцо и кричала так, что это до сих пор помнят все, кого я встречаю: «Ура! Я больше не переступлю порог этого заведения НИКОГДА!» И я не переступала его студенткой 1-го, 2-го, 3-го и 4-го курсов, хотя мои одноклассники постоянно ходили навещать школу. А на 5-ом, когда я уже подошла к диплому, в моей бывшей школе произошла история, в результате которой класс в декабре остался без преподавателя математики. В то время в нашу школу пришел бы любой учитель, потому что она была при университете, но это было в середине года: из другой школы в нее можно было перейти, только доучив своих детей до конца года. Короче говоря, директор школы позвонила в деканат и слезно попросила, чтобы мне зачли преддипломную и педагогическую практику, с тем, чтобы я доучила этот оставшийся без учителя класс. И я пошла его доучивать.
Двадцать две двойки
Первый урок я провела в идеальном порядке. А на другой день решила выяснить, что мои ученики знают. В результате этой проверки я открыла журнал и поставила в столбик двадцать две двойки. При этом никакой тревоги, естественно, не испытывала, считая, что если они не знают, то что же делать? Значит, будем фиксировать. Когда директор увидела журнал, у нее руки затряслись: «Как же так? Как же можно на втором уроке поставить столько двоек?!» А на следующей неделе у нас было родительское собрание. В этом классе было 30 детей, а родителей пришло 56. Стульев не хватало, прохода в классе не было. Я выступила и сказала: «В нашей школе может учиться не каждый, и поэтому, если ваш ребенок не может, то лучше вовремя уйти. А те, кто смогут – получат хорошие знания». Потом спросила: «Вопросы есть?» Папа одного из моих учеников говорит: «Всю эту неделю, пока нас учит Лидия Олеговна, я находился на больничном. Поэтому, пока мой сын был в школе, я изучал конспекты и делал домашние задания. У моего сына, заметьте, нет двоек…» (А у всех уже было по две). Сегодня врач выписал меня на работу. Вопрос: что будет с моим сыном?»
Я доучила этот класс. Родители моих детей полюбили меня как родную. Они вели дневники, приглашали нас в гости (мы часто собирались классом у кого-то дома), рисовали газеты. Это были лучшие родители за всю историю нашей школы, которые поняли с первого дня, прямо с этого собрания, с кем имеют дело, и что судьба дала им редкую возможность – кроме собственного ребенка воспитать еще одного — по имени Учитель.
Образ врага
В юности для меня огромную роль играла борьба. Наличие врага и объединение в борьбе – это была естественная для меня стихия. Когда я пришла в школу учительницей, врагом стал завуч. Причем, не только моим, но и всего моего класса. Все мои ученики консолидировались в борьбе с ним — я была успешным учителем, и класс у меня был дружный. Но никто не знал, что внутренней пружиной этого единства был враг (кроме, разумеется, самого «врага» – завуча).
Основное оружие
Придя в школу, я позволяла себе вступать в борьбу с учеником, используя основное оружие всякого человека – острый язык. Мое остроумие оттачивалось долго – я тренировала его на одноклассниках, однокурсниках, преподавателях, потом и на учениках. И отточила его до максимально удобного мне уровня, когда не нужно было ни секунды задумываться – класс смеется, а человеку неприятно.
А на каком-то этапе вдруг поняла, что среди моих учеников есть люди, которые не хуже меня соображают, владеют устной русской речью, и могли бы мне достойно ответить. Но они себе этого не позволяют. Не потому, что я учитель и могу их как-то наказать за это, нет. Оказалось, что у них уровень уважения к взрослому человеку выше, чем у меня. Что там долго обсуждать, у нас оказался разный нравственный уровень.
Для меня это стало ужасным потрясением. Я открыла, что не такой я хороший человек, как про себя думала. Я учу детей, которые не могут себе позволить того, что позволяла я на их месте по отношению к людям старше себя. Сделав это ужасное открытие, я решила, что не хочу, чтобы эта безнравственная черта во мне процветала и дальше. А поскольку речь рождается спонтанно, то способ борьбы – отрезать у себя эту способность в корне. И я стала бороться за то, чтобы отрезать саму способность придумать, а не сказать, потому что если уж ты придумал, то скажешь так или иначе – через секунду, или через две.
В результате моя устная речь заметно обеднела. Теперь я дошла до такого состояния, что даже если захочу, не смогу воспользоваться этим оружием, потому что сейчас уже не сумею ничего такого придумать. Могу сказать, что в результате я очень много потеряла в популярности, в острых чувствах. Но зато отношения с учениками стали более теплые, более человеческие.
Николай Петрович Богданов-Бельский «День рождения учительницы» (1920)
Любовь, профессионализм и конформизм
Вот проза жизни: в конце каждой четверти учитель решает, как он поставит оценки. Школа ведь до сих пор оценивается по медалистам, а качество работы учителя определяется количеством учеников, которым он сам же поставил «4» и «5» — это официальный критерий, проходящий в сводках министерства образования. Более того, раз в пять лет учитель проверяется по бумагам на предмет того, растет ли у него это самое «качество». Может ли он в подобной ситуации всем ставить пятерки? Может. Многие так и делают. В общем, решение о том, какое у тебя будет «качество», ты принимаешь сам. У кого еще такие прекрасные условия труда?
А лично мне достаточно двадцати минут общения с коллегой, чтобы понять, какого уровня он учитель. Даже не посидев у него на уроке. Масштаб учителя – это масштаб личности. Никто не преображается в классе. Твой кругозор, твой интерес к своему предмету и уровень в нем, твои нравственные, человеческие, интеллектуальные и эмоциональные качества – только их ты можешь принести в класс. Тут костюмов не бывает. Это только актер на сцене может сильно перевоплотиться, потому что зрители в зале незнакомые. А поводи этих зрителей год каждый день на репетицию к этому актеру, ему будет намного труднее жить. По крайней мере, у него появятся абсолютно другие задачи. Конечно, детей обмануть можно. Но ненадолго.
Не очень профессиональный момент, когда учитель вслух способен сказать, что он любит детей. Самые профессиональные люди, которых я видела, просто не испытывают негатива к детям. Они относятся к детям как к людям. Они любят или не любят людей вообще, но не детей в частности. Идея, что учитель любит именно детей – это непрофессиональная сторона. Так говорят люди, которым приходится таким образом себя подбадривать и закрывать какие-то свои провалы: «Да, у меня они плохо знают геометрию, но зато я так люблю детей!» Вот эта фраза «Как я их люблю!» в устах учителя, а не родителя или человека непрофессионального, звучит сразу с интонацией «зато». За что? Они плохо знают, мало что получают в человеческом смысле в общении с тобой, им неинтересно, тебе тоже, но «зато вы любите»… Что «зато», собственно говоря?
У меня был один класс, который был очень значимым в моей жизни. У них форма «зато» была сознательно исключена из лексикона. Они верили, что ничего одно за другое не бывает. Формулировка «Я плохой сын, зато очень хороший научный сотрудник»… Это совершенно не «зато». Ты просто плохой сын и очень хороший научный сотрудник. Только не надо туда вставлять «зато». Или: «Я ничего не понимаю в математике, зато в литературе хорош». Это не зато, это просто, т. е. одно другим не надо перекрывать. И я это определение в них, хотя бы и на словах, очень уважала.
У меня много учеников, но далеко не все так относятся к жизни. Вообще, конформизм некоторых моих учеников меня потрясает. Я считаю, что это низкая черта подрастающего поколения. Во взрослом человеке – это не беда, это слабость: ну, все не Геркулесы… Взрослый человек может от этого страдать, признавать: ну да, у меня так получилось. Но когда мы видим конформизм в подростке – это совсем другое. Установка в подростке «хочешь жить – умей вертеться» – это сразу установка на использование своей слабости. А это я не люблю.
Твердые взгляды на мир
К сожалению, поколение нынешних родителей испытывает большие колебания при ответах на вопросы из разряда «что такое хорошо и что такое плохо». Я обратила внимание, что многие родители так строят фразы: «Вы уверены, что так надо, что так будет лучше?», «А почему вы уверены?» Я их иногда спрашиваю: «А вы в чем-то уверены?», а они отвечают: «А мы все сомневаемся…»
Когда учитель в чем-то тверд, это очень разряжает обстановку. В чем я убеждена? В том, что мир не серый, что нет слишком мелкого уровня для добра или зла. То есть в классе или в коллективе маленьких детей, в компании или между двумя людьми – тоже творится добро и зло, даже если это игра или шутка. Короче говоря, борьба между добром и злом происходит везде, и никто для нее не слишком маленький.
Я твердо уверена, что человек любого возраста хочет, чтобы в разговоре он мог для себя что-нибудь взять, чтобы это не было переливанием из пустого в порожнее, не было бессмысленным. Ученик должен знать, что учитель не потому с ним общается, что обязан провести урок, завуч не потому беседует, что ему так положено… И взрослый человек обязан дать ребенку эту уверенность, которая, в свою очередь приходит к нему от понимания, что именно эти дети даны ему Богом.
Эликсир молодости, таланты и прогнозы
В нашей профессии самым сложным является отсутствие всякой ренты. Ты можешь потрясающе выучить этих учеников, построить с ними великолепные отношения, потом ты их выпускаешь — они никуда из твоей жизни не деваются, но приходят новые маленькие дети, которые про это ничего не знают. В общем, никакие успехи с предыдущими ничем не помогают с последующими.
Но зато все состоявшиеся учителя – абсолютно счастливые люди. В человеке же много всего есть, и проблема нереализованности, невостребованности в современном мире очень остра. Я вижу, как люди ковыряются в каких-то хобби, которые «больше, чем профессия». Сильная сторона учительского ремесла та, что то, что в тебе есть, ты можешь реализовать сполна. Все, что любишь, умеешь, знаешь, можешь – нет ничего невостребованного. Все чувствуют периодами свою ненужность – писатели, художники, артисты, адвокаты, инженеры, военные – кто угодно, но учителя этого горя не знают никогда, они всегда очень нужны – на разрыв. Кто хоть как-то реализуется в нашей профессии, купается в океанах любви, ожидания, в ощущении, что без тебя никак, все рухнет – и это, конечно, дает новые силы, молодит.
Среди моих нынешних учеников от 13 до 17, тех, кого я учу именно сейчас, на мой вкус много ярких людей. У интересного человека всегда очень много непрогнозируемого. Меня часто спрашивают, как я вижу, каким будет тот или иной ученик, как я вижу его будущее — но чем интереснее для меня и сложнее личность, тем меньше оснований для прогноза. Там, где необычный человек, сложно сказать, как все обернется. Тайна яркой личностной индивидуальности действительно тайна.
Подготовила София БЕР-ТАМОЕВА
| СПРАВКА Лидия Олеговна БЫЧКОВА род. в Киеве, выпускница Киевского университета, механико-математический факультет. Аспирантуру закончила в Москве в Академии педагогических наук, защитила диссертацию в 1991 году по методике преподавания математики. Работает в гимназии №1514 юго-западного округа столицы. Завуч классов математического профиля. |
www.miloserdie.ru
«Учитель» – гениальный монолог Михаила Жванецкого
В День учителя на «Избранном» – гениальный монолог Михаила Жванецкого. Тем, у кого были такие учителя, повезло несказанно. С праздником, дорогие наши мучители, умудрившиеся чему-то научить нас, несмотря на нашу бестолковость, сопротивление и бесконечную лень. Спасибо вам!
Учитель
Борис Ефимович Друккер, говорящий со страшным акцентом, преподаватель русского языка и литературы в старших классах, орущий, кричащий на нас с седьмого класса по последний день, ненавидимый нами самодур и деспот, лысый, в очках, которые в лоб летели любому из нас. Ходил размашисто, кланяясь в такт шагам. Бешено презирал все предметы, кроме своего.
– Бортник, вы ударник, он не стахановец, он ударник. Он кошмарный ударник по своим родителям и по моей голове. И если вас не примут в институт, то не потому, о чем вы думаете, кстати, «потому, о чем» – вместе или раздельно? Что ты скажешь? Получи два и думай дальше.
– Этот мальчик имеет на редкость задумчивый вид. О чем вы думаете, Лурье? Как написать «стеклянный, оловянный, деревянный»? Вы думаете о шахматах: шах – мат. Вы мне – шах, я вам – мат. Это будет моя партия, я вам обещаю. И вы проиграете жизнь за вашей проклятой доской.
– Повернись. Я тебе дал пять. О чем ты с ним говоришь? Он же не знает слова «стреляный». Не дай бог, вы найдете общий язык. Пусть он гибнет один.
– Внимание! Вчера приходила мама Жванецкого. Он переживает: я ему дал два. Он имел мужество сказать маме. Так я тебе дам еще два, чтоб ты исправил ту и плакал над этой. Посмотри на свой диктант. Красным я отмечал ошибки. Это кровавая, простреленная в шести местах тетрадь. Но я тебе дал три с плюсом, тебе и маме.
– Сейчас, как и всегда, я вам буду читать сочинение Григорьянца. Вы будете плакать над ним, как плакал я.
– Мусюк, ты будешь смотреть в окно после моей гибели, а сейчас смотри на меня до боли, до слез, до отвращения!
Борис Ефимович Друккер! Его брат, литературный критик, был арестован в 48-м или в 47-м. Мы это знали. От этого нам было тоже противно: брат врага народа.
Борис Ефимович Друккер, имевший в классе любимчиков и прощавший им все, кроме ошибок в диктанте.
Борис Ефимович Друккер, никогда не проверявший тетради. Он для этого брал двух отличников, а уж они тайно кое-кому исправляли ошибки, и он, видимо, это знал.
Борис Ефимович Друккер брызгал слюной сквозь беззубый рот – какая жуткая, специфическая внешность.
Почему он преподавал русскую литературу? Каким он был противным, Борис Ефимович Друккер, умерший в пятьдесят девять лет в 66-м году. И никто из нас не мог идти за гробом – мы уже все разъехались.
Мы собрались сегодня, когда нам – по сорок. «Так выпьем за Бориса Ефимовича, за светлую и вечную память о нем», – сказали закончившие разные институты, а все равно ставшие писателями, поэтами, потому что это в нас неистребимо, от этого нельзя убежать.
«Встанем в память о нем, – сказали фотографы и инженеры, подполковники и моряки, которые до сих пор пишут без единой ошибки. – Вечная память и почитание. Спасибо судьбе за знакомство с ним, за личность, за истрепанные нервы его, за великий, чистый, острый русский язык – его язык, ставший нашим. И во веки веков. Аминь!»
В записи (1974 год)
www.izbrannoe.com
5 монологов учителей, которых достала школа. Но они всё равно любят свою работу (и детей)
Учителей часто ругают: дети, родители, руководство, коллеги. Кажется, жизни вне школы у них просто нет. На самом деле есть. Да, они тоже хотят приходить в школу в кедах и джинсах. И иногда срываются на уроках. Потому что устали. И об этом честно признаются в блогах «Мела».
Привет, учитель! Рассылка
Для тех, кто работает в школе и очень любит свою профессию
О выгорании и мате на уроках (от учителя)
Почему учителя превратились в истериков, способны написать на лбу ребёнка «Дурак» или заклеить рот скотчем? Потому что их жизнь — это восьмичасовой стресс на работе, который не заканчивается и дома. А ещё надо как-то прожить на мизерную зарплату. Об этой стороне жизни рассказала учитель Наталья Николаевна. Сложно оправдывать себя, если материшься на уроке, но, похоже, у учителя есть причины сломаться.
«Сегодня случилось страшное. Я заматерилась на уроке. От бессилия. Сразу же покраснела, извинилась. Стыдно до сих пор. Слава богу, сидели «мои дети». Класс, в котором нецензурная лексика — не позор учителя, а показатель своего человека. Посмеялись надо мной и забыли (я надеюсь). Прибежала виниться к подруге, коллеге. В ответ не тихий ужас, не ошеломление и осуждение: «Что-то рано ты, в конце первой четверти. Меня обычно прорывает к концу года».»
Читать дальше
О безразличии к детям (по-другому никак)
Анастасия Гавриленко работает всего лишь в школе два года. И она ещё в первые полгода поняла очень простую вещь: нужно быть безразличной к детям, тогда всё получится. Но не со всеми. Некоторые ученики способны на хамство, дерзость и написать жалобу на учителя.
«Помню: еду в метро и реву от безысходности происходящего. У меня мало что получалось, всё раздражало, дисциплина класса на нуле, и всё то, что я себе напридумала перед первым выходом на работу, улетучилось. Произнесённых после очередного срыва урока нотаций хватало лишь на 10-20 минут, и потом всё возвращалось на круги своя. Я хотела совершить революцию, убрать иерархические рамки и рассказывать о правилах русского языка в правильной, дружественной обстановке, но сама оказалась в плену своих мечтаний, а когда стала проявлять жёсткость, было уже поздно».
Читать дальше
О работе в сельской школе
Мало кто соглашается работать в сельской школе. Но учителям здесь дают жильё — можно наслаждаться жизнью на природе (и без пробок). Учитель Марья Наговицына за три года сменила три школы — все в деревнях. Жильё там и правда дают. Но с ужасными условиями (20 минут до колодца с питьевой водой) или возле леса (того и гляди, волки выйдут). Про родителей и детей из деревни — отдельная история. С ними тоже бывает сложно.
«Наладить питание школьников? Нет, об этом до хрипоты спорили на планёрках, которые собирались каждую большую перемену в кабинете директора. И ещё там я поняла, что такое плохой коллектив. На линейке директор в присутствии учеников повысил голос на педагога за отсутствие у его класса сменной обуви. Также директор имела привычку ко всем подчинённым обращаться исключительно на „ты“».
Читать дальше
О том, как сделать школу без уроков и правил
Учитель Виктор Цатрян устроил в школе эксперимент. Он отменил на своих уроках оценки, не требовал делать домашние задания, проводил уроки во время прогулки, вместо классики рассказывал о современных книгах. Эксперимент, правда, провалился, потому что школьные требования и другие предметы никто не отменял. Но вместо этого Виктор открыл свою школу НОС, в которой нет уроков, границ и правил. И, кажется, всё получилось.
«Оказалось, что это очень страшно — не проводить уроков, как в школе. Что соблазн велик. Что так надёжней, что результат понятен, да и процесс — как проторенная дорога: иди себе шагай, чего ещё надо? А эти проекты, а работа с внутренней мотивацией — вещи сложные, непонятные, без чётких сроков и гарантий. Ведь через несколько месяцев маячит аттестация, а мы ответственны, а детям сдавать, а как же мы успеем их подготовить, если погрузимся в проекты? Очень сложно поверить, что такая работа эффективнее».
Читать дальше
О дисциплине и бессмысленной власти учителей
У учителя обществознания Лейониса ван Хааске (да, мы тоже думаем, что имя необычное) есть своя история работы в школе. На собеседовании администрацию волнует не знание предмета или опыт, а джинсы и кеды. В школе в них лучше не появляться. А ещё учителя с опытом советовали кричать на детей и добиваться дисциплины с помощью строгости. В общем, пришлось несладко.
«Я даже сказать ничего не успел — просто вошёл в кабинет директора, после чего пятнадцать минут мне рассказывали о недопустимости длинных (не такие уж они и длинные были) волос, клетчатой рубашки и чёрных джинсов. На пятнадцатой минуте мне надоело, и я решил уйти. Встал и направился к двери. Молча. Чтобы не прерывать монолог».
Читать дальше
mel.fm
Стихотворение «Монолог учителя-предметника»
Бежишь, усталости не зная, горя…
И сумка на плече тяжёлым грузом.
Заброшены семейные дела, которых море,
И… на пути обратном нужно за арбузом!
Ну всё… Успел.. Звонок ещё не скоро,
Теперь из сумки все долой тетрадки…
И слышно звучно обсуждения в
коридоре
И вновь журнал, в учебнике закладки.
Мой сын, наверное, проснулся…
Так… Быстро набираю смс супруге…
А мальчик, видя это, просто улыбнулся
И так тепло стало вокруге…
Опять забыта тема прошлого урока…
Ругать не буду…как отгладить брюки?
Ну вот, опять отвлекся …красная строка,
Вопрос нетрудный, поднятные руки.
Звонок. Спешу собрать работы.
Проверка снова, снова сумка тяжким грузом.
А в голове учительской заботы…
И… Не забыть бы за арбузом..
Сейчас большая перемена будет
Сходить в столовую и накормить своих
Пройдут года, они ведь многое забудут
А мы начнём учить совсем других.
И по-другому, Боже, как в той круговерти
Когда одно и тоже только повзрослее
А вы тетрадочку мою пожалуйста проверьте…
Проверю…друг…а ты будь посмелее.
Сменяется урок, а кабинет всё тот же…
Вот если бы ремонт, как в той московской школе…
А мы сегодня Гоголя читаем, может…
Цветы полью после уроков в холле..
Вот интересно дети размышляют..
Так глубоко анализ содержания…
Жена с сынишкой во дворе гуляют
И так приятно от урока отвлекают…
Прошёл весь день… Сейчас вот совещание
И нам расскажут новости столицы
Тетради проверяю пять за содержание..
А в голове довольные их лица.
Закончены уроки, домой иду уставший.
И сумка на плече тяжёлым грузом.
Так, ученик есть по предмету чуть отставший…
А вот прилавок…дома ждут с арбузом.
И снова хлопоты… Когда журнал заполнить
Ребёнок мой играться хочет в прятки.
Так, не могу фамилию я новенького вспомнить.
И снова в голове учительской тетрадки…
И снова круговерть, и мысли о работе
Ребёнок спит и видит сны цветные
Настанет утро и опять в заботе
…и не забыть купить конфеты развесные.
Автор материала: Д. Валеев (6 класс)
xn--j1ahfl.xn--p1ai
МОНОЛОГ УЧИТЕЛЯ | Социальная сеть работников образования
Эссе на тему «Я — учитель».
«Монолог учителя»
…203. год
Интервью,
опубликованное в городской газете,
с бывшим учителем гимназии №6
города Новороссийска
Вечерской Ольгой Мечиславьевной
накануне 1 сентября…
Корреспондент: «Что для вас означает первый звонок?»
Учитель: «Давно уж прозвенел мой последний первый звонок, звонок, много лет, заставляющий меня браться за самые невероятные проекты, продумывать незабываемые мероприятия. Звонок, приближающий каждый миг моего существования к бессмертию, потому что частичка нас, учителей, остается в тех, кого мы учим, в наших учениках »…
Что привело меня в профессию?
Жизнь ставит нас в определенные рамки, выдает колею, по которой мы идем. Когда еще девочкой мне нравилось общаться с малышами, я не понимала, что это? Зов предков или прогноз на будущее. Потом появился первый ребенок, сын. Второй сын. И это чувство. Любовь. Любовь к ребенку, детям, поколению детей. Это чувство поглощает, оно вырывается изнутри, из самых глубин тебя самого. Любовь-прежде всего привела меня в профессию учителя. Любовь ко всему, с кем проходят мои дни, моя жизнь; к детям, работе, месту работы, городу, краю…Любовь к предмету «Кубановедение», это отдельная «песня». Учебники написаны замечательно, заниматься интересно, возможности огромные. А наш край необыкновенный, лучший – из — лучших. И снова судьба дает мне возможность, через предмет понять всей душой, увидеть, оценить, изучить, побывать …
Человек существо «стадное», общественное. Учитель по роду своей деятельности постоянно коммуницирует со многими сообществами, это родители и ученики, коллеги и смежные коллеги, вышестоящие коллеги и различные организации городского, краевого уровней. Учитель невольно становится членом многих семей, нештатным психологом, консультантом. Люди доверяют учителю. Общаясь, получаешь возможность постоянно чему-то учиться, причем у всех, не говоря о необходимости периодической аттестации. Помню, какого труда мне стоило создать первую презентацию на компьютерных курсах в 2005 году, или как создала свой первый учебный проект «Зеленая тропа», обучаясь по программе INTEL, ничего не понимала. Или как трудно было репетировать с ребятами в 10 классе мюзикл-сказку. Или, или, или. Но, потом чувствуешь, что можешь, получилось, и нет преград к творчеству с детьми! Возможности – вот что держит меня столько лет в профессии учителя. Возможности быть нужной, говорить на уроках, создавать проекты, водить в походы, выявлять таланты, участвовать в жизни страны, находить нестандартные методы и приемы в обучении и воспитании.
Учительство, хорошая компания, просто замечательная. Мне особенно повезло с этим. На моем профессиональном пути встречались и встречаются сплошь кумиры и отличные люди. Помню, как-то после мероприятия, Белькинд Григорий Иосифович (заслуженный учитель, уважаемый человек) сказал мне: «Нужно, чтобы не вы бегали вокруг детей, а дети вокруг вас». Запомнила на всю жизнь. В этой фразе вижу суть учительства. Создавать активную среду. А наш бывший директор Данилова Анна Валерьевна с ее необыкновенным умением всегда быть вежливой, корректной. Ее умения предвидеть результат, настойчивость в действиях всегда придавали мне силы. Последствия давали возможность быть в центре невероятных событий, вспомнить хотя бы международный молодежный форум «Вода и всемирное наследие» в ДВЦ «Орленок» в 2012 году, где мы с ребятами приняли участие за победу в конкурсе проектов. А там встречи с участниками и знакомства. Там от коллег из Кыргыстана я впервые узнала о методике развития критического мышления у детей и методах, применяемых на уроках: синквейн, диаграмма Вена, графические организаторы, кластер, инсерт …, стала пробовать их на уроках. Лактюшкин Андрей Борисович, я его знала, как завуча нашей гимназии. Это он моему сыну впервые дал возможность вести музыкальное сопровождение всех школьных мероприятий. Богданова Элла Ивановна, учитель физики, бывший завуч гимназии. Окончила «Политех» в Питере, умница, красавица, рукодельница. Просто мой идеал. Альтова Анжела Георгиевна, нынешний директор гимназии, а нас связывают годы общения, наши сыновья (мой старший), которые жили в одном кубрике, спали на соседних кроватях и ели за одним столом; мой младший сын, которому она преподала урок демократии, поддержав инициативу подростков, не задумываясь. Кумшаева Татьяна Борисовна, Камышова Татьяна Сергеевна, Чалая Валентина Петровна, Сорокина Татьяна Викторовна, их много, коллег, они все достойны подражания. Это самая большая ценность профессии учителя Коллеги, общаясь с которыми, совершенствуешься сам.
Вот и получается, что любовь, возможности и коллеги, вот что позволяет мне сегодня сказать, что профессия учителя – лучшая!!!
Эссе написано для участия в Конкурсе учителей «Кубановедения»,
февраль 2017 года, учителем Вечерской Ольгой Мечиславьевной,
гимназия №6, город Новороссийск.
Мини сайт http://nsportal.ru/vecherskaya-olga-mechislavevna»
Адрес электронной почты [email protected]
Адрес в контакте https://vk.com/id68776382
nsportal.ru
Монолог училки ~ Проза (Юмор)
Миниатюра написана по просьбам нескольких моих читателей. Предупреждала, что язык у меня злой. Ну, родители!Держитесь!!! С улыбкой.
Ваша Масюта.
Что такое для учителя первое сентября — это день траура.
Можете сейчас сказать, что таким учителям нельзя доверять детей.
Их надо гнать поганой метлой. Собрать родительский комитет и писать,писать письма во все инстанции. И немедленно.
Перестаньте, наконец, орать. И слушайте, слушайте.
Приходилось ли вам когда-нибудь наблюдать свое гениальное, единственное чадо среди 36 таких же бесподобных, сладких, способных и нежно-ранимых?
Думаю, что нет.
В начале года наша директриса завела всех предметников в два новых первых класса и заявила, что этот набор намного лучше, чем прошлогодний.
Глядя на наши испуганные лица при виде такого огромного количества детей в одном классе, она сказала: «Здесь, в отличие от прошлого года всего 34 ребенка».
А в прошлом году было 36!»
Обратите внимание. По сравнению с прошлым годом, где 20 человек пришли из детского сада на «Ритолине», здесь всего 18.
А это уже прогресс. Теперь дальше.
Всего лишь пять детей с дислекцией в различной степени. И только один с легкой формой» Дауна»
Выразив на лицах гримасу радости, предметники разошлись по классам.
Год начался. Расписание менялось ежедневно.
Все шло как обычно.
Дети не могли понять чего от них хотят.
Учителей же начинали постепенно волновать проблемы типа: В каком классе они преподают и главное- что.
Так прошли первые полтора месяца учебы до каникул. Знакомство заново друг с другом,детьми, и все прочее.
Затем, первые долгожданные каникулы и постоянное расписание.
Это было уже серьезно. Каждую неделю новый проект. Не успевали его закончить ,как два новых еще лучше прежних уже были на подходе.
Начинались настоящие школьные будни.
Из переполненных классов то и дело раздавались крики похожие на боевой клич наших древних пещерных предков.
Разъяренная классная вылетала с рыком раненной львицы ,требуя психолога срочно зайти в класс.
А в классе — третья мировая война после игры в карты с нарисованными на них футболистами.
Есть победители и побежденные .Играют не так ,как вы думаете.
Нужно двумя руками ударить по карте ( сделать вакуум). Если карта переворачивается, значит выигрыш твой.
Ну а если нет, мне даже страшно подумать, что может быть.
Наконец психологиня заносит свои 120 килограммов в класс.
Приближается к проигравшему ребенку,который в это время метит стулом в голову классной, и вежливо просит его поставить стул на место.
На эту просьбу ребенок второго класса, изрядно упитанный и крупный, отвечает взаимностью.
Он опускает голову вниз как делают быки приготовившись к бою, и с диким воплем несется на обалдевшую психологиню..
Мне невольно в такие минуты вспоминается Лермонтов с его «Мцыри»
«Они, сплетясь, как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом и во мгле
Бой продолжался на земле»
Наконец при помощи завхоза, нескольких учителей и директрисы удается разнять эти два тела, держащих друг друга мертвой хваткой.
Ребенку тут же дают попить теплого чая, дабы он успокоил свою изрядно пострадавшую нервную систему.
Психологиня, моргая одним левым глазом и изящно прихрамывая на обе ноги пытается скрыться в своем кабинете.
Преподавателей зовут в учительскую.
Там все идет по годами известному сценарию.
Директриса блестяще исполняет партию «Умирающего лебедя».
Ей вызывают «Неотложку».
Уходя в свой кабинет, она, однако, продолжает держать руку на пульсе и по громкоговорителю предлагает, несмотря на тяжелую ситуацию, всем вернуться по классам.
Наступает моя очерель зайти в этот же класс.
Вместе с собой я пытаюсь занести «Прекрасное» (то есть искусство).
Но оно упирается всеми силами и пытается от меня удрать.
Тогда я, дав «Прекрасному» пинка, использую свои навыки выживания в школе.То есть застываю и почти не мигая смотрю на 36 милых, тихих и умных детей.
Которые после разборки с психологиней пытаются продолжить скандал с полным мальчиком.
В классе царит обстановка, напоминающая восстание Спартака.
Постепенно, видя меня в позе статуи Ришелье, класс замолкает.
И откуда-то из глубины мне отчётливо слышится голос толстого мальчика, который кроет трёхэтажным матом школу, всех матерей, отцов и их детородные органы.
Я вежливо прошу мальчика повторить всё это помедленнее.
Он с удовольствием соглашается.
Класс! В моём лексиконе есть новые слова.
Ну, что я говорила! Урок удался.
Теперь можно начинать. Объясняю про основные и дополнительные цвета.
Что-то пишу на доске.
Пытаюсь нарисовать кружочки различной величины,чтобы дети попробовали заполнить их нужным цветом.
Затем прошу повторить всё это по-своему, используя доску, как один из подсобных вариантов.
Вдруг слышу, как дети мне говорят:» А на доске ничего нет.»
-«Как нет? Я ведь полчаса объясняю!»
-Ну как же я могла забыть?Этот прекрасный ребёнок с видом неандертальца, идёт следом за мной и всё стирает.
-» Ничего страшного.» -бодро продолжаю я.
Тогда давайте сами. Так даже лучше – разовьётся фантазия.
Задаю «дурацкий» вопрос: «Так какие же цвета всё-таки называются основными. И почему?»
Сама же и отвечаю.
Потом прошу достать из пеналов только эти цвета.
На что слышу вполне разумный вопрос: Какие?
Я повторяю снова.
Для лучшего усвоения материала, пишу одной рукой три основных цвета на доске.
Второй рукой пытаюсь придержать неандертальца со стёркой.
Прочтя название трёх цветов,написанных на доске, дети резонно спрашивают: Только эти цвета можно?
Обессиленная я разрешаю высыпать из пенала всё, что у них есть.
В конце урока опять обращаю внимание на девочку, левая рука которой находится в трусиках.
Лицо выражает неимоверное удовольствие.
Правой она пытается рисовать,что-то очень абстрактное.
На мои вопросы, что надо делать в таких случаях, психологиня каждый раз с умным видом отвечает: «Не нужно трогать».
Села.Сижу и жду, когда же можно будет продолжить урок.
Время от времени, она всё-таки возвращается в класс, после получения оргазма.
И тогда это очень милая девочка с постоянно зелёными соплями из носа.
Но это уже не важно.
Главное не спугнуть сам процесс.
Наконец день закончен. Чищу крылышки. Выбегаю из школы.
И как говорят нам на курсах повышения квалификации: Ни на минуту не забываю, что работаю в Израильской школе, где очень высокий уровень образования…
Масюта.
3 декабря 2011 год
www.chitalnya.ru
Монолог журналиста, ставшего учителем: Общество: Россия: Lenta.ru
Как показывают исследования Института образования Высшей школы экономики, социальный статус профессии учителя в последнее время растет. Об этом свидетельствует приток абитуриентов в педвузы и молодых специалистов в школы. В престижных московских школах закрыты все вакансии. На освободившиеся ставки среди соискателей — конкурс. К педагогической карьере возвращаются и те, кто, получив учительский диплом, поначалу сбежал из школы. Экс-корреспондент «Ленты.ру» Ксения Кривотулова — одна из «возвращенцев». Мы публикуем монолог журналиста, снова ставшего учителем.
Я училась в Институте русского языка имени Пушкина. В 2013 году получила диплом бакалавра филологии. Поступала без особого понимания, кем я после этого смогу и захочу работать, поэтому сперва решила попробовать себя в средствах массовой информации. Со временем поняла, что это не мое. И дело было не столько в том, что хорошему журналисту требуется целый набор личных качеств, которых у меня нет, а в том, что такая работа подразумевает нахождение за компьютером с десяти утра до плюс бесконечности.
Материалы по теме
00:06 — 23 августа 2016
В момент, когда окончательно пришло осознание того, что работать в офисе я не хочу, подоспели с предложением мои институтские друзья, которые сразу после выпускного устроились в школу. Теперь мы все вместе работаем в школе №2097, правда, в разных корпусах. Подтверждать квалификацию мне не пришлось: такую процедуру необходимо проходить тем, кто окончил институт более пяти лет назад. Однако в нашей школе претендентов на вакансию учителя просят решить ЕГЭ по предмету. Руководству все-таки нужно еще раз удостовериться, что человек, которого они берут на работу, разбирается в том, чему будет учить детей. Сейчас я преподаю русский и литературу в девятых и седьмых классах.
Мои родители решению о смене профессии обрадовались. Работу в СМИ они не считали «настоящей». Правда, даже они до сих пор спрашивают, не считаю ли я свое решение ошибочным. О друзьях, бывших коллегах и других ровесниках и говорить нечего. Современную школу многие до сих пор считают постсоветским атавизмом и адом, поэтому часто приходится слышать вопросы о том, не жалею ли я. На старой работе коллеги провожали шутливыми криками «Училка!».
Спустя месяц могу точно сказать: «Не жалею». За последние несколько лет ситуация в школе серьезно изменилась. У нас, например, в большинстве кабинетов есть интерактивные доски, проекторы, у каждого учителя есть рабочий ноутбук. Поэтому технических проблем с тем, чтобы сделать урок интересным, не возникает. Было бы желание. Изменился и сам подход к обучению: сейчас акцент делается на умении находить информацию и работать с ней, а не заучивать учебник. То есть даже на уроках русского языка больше не нужно механически переписывать параграфы в тетрадь. Новые задачи формируют и новые средства достижения цели.
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
Например, учитель выписывает на доске несколько слов, которые иллюстрируют ту или иную орфограмму, а детям нужно проанализировать их и понять, от чего зависит правописание. Это хорошо работает в тех случаях, когда буква зависит от части речи или от какой-нибудь морфологической категории. Получается, что такие правила детям проще запоминать, чем те, что они получили в готовом виде.
Современных детей многие считают «не такими»: взрослые вспоминают, что сами они в подростковом возрасте лучше занимались, лучше вели себя и вообще были заинтересованы в учебе, а «этим ничего не надо». На мой взгляд, такие люди либо сами детьми никогда не были, либо напрочь забыли, как это было. Рефлексируя над своими педагогическими неудачами, я легко могу найти аналогии либо со своим поведением в школьные годы, либо с поведением своих одноклассников, а я школу закончила уже почти десять лет назад. Например, когда дети на уроке разговаривают, то понимаешь, что просто не получилось их заинтересовать. Если бы материал пришелся им по душе, они бы не отвлекались.
Зато когда случаются удачи, радости предела нет. Очень здорово получать от детей какой-то отклик. Например, в сентябре мы по литературе проходили XVIII век, программа так составлена. Об этом и взрослым тяжело читать, о детях и говорить нечего. Поэтому на подготовку к уроку тратишь огромное количество энергии и времени. Взять, к примеру, повествование о нелегкой судьбе Александра Петровича Сумарокова, создателя русского профессионального театра. Сегодня он предан практически абсолютному забвению. Если дети в конце занятия этим так же возмущены, как и ты сам, очень радуешься.
Фото: Кирилл Брага / РИА Новости
Подготовка к урокам — это отдельная история. Формально в два часа дня учитель уже освобождается и может спокойно идти домой, но на самом деле нужно выдохнуть и приступать ко второй работе: проверять тетрадки и все работы, которые дети писали за день, а потом готовиться к завтрашним урокам. Иногда сидеть приходится в буквальном смысле до ночи, но результат, как правило, того стоит: если тщательно подготовить урок, то он получится интересным и продуктивным.
Бумажная работа, на которую жалуются многие современные учителя, касается в основном классных руководителей. Обычным учителям нужно сдавать практически только свои рабочие программы, а вот от классных руководителей требуется целая кипа бумаг. Я, честно признаться, сперва от их количества ошалела. Тут и всякие протоколы, и социальные паспорта классов, и планы внеклассной активности, в общем, целое море. Со временем более-менее разобралась. Не без помощи коллег, конечно.
Работают в школах до сих пор в основном женщины. Зато стереотипы о возрасте учителей скоро перестанут быть актуальными. Например, в нашем корпусе четыре учителя русского и литературы, трое из них — моего возраста, то есть моложе 30.
Наверное, далеко не последнюю роль в том, что молодежь идет работать в школы, играет зарплата. У московских учителей она сегодня вполне достойная. Но вот назвать среднюю нельзя, так как зависит она от огромного количества факторов. Например, важно не только количество часов, но и количество детей в классе. Еще нужно учитывать то, что разные предметы монетизируются по-разному: например, у русского языка сложность высокая, потому что много тетрадок нужно проверять, а у некоторых низкая. Это все просчитывается, и учитель получает свою тарификацию, то есть листок, на котором подробно расписано, сколько денег и за что он получает. Не последнюю роль играет и то, куда именно ты устроился. Например, наша 2097 входит в топ-50 московских школ, поэтому жаловаться не приходится. Не берусь утверждать точно, но предполагаю, что в других школах ситуация может складываться иначе.
lenta.ru