(1)Николай Николаевич не был в городке более тридцати лет. (2)Он только недавно похоронил свою жену и сам после этого тяжело заболел.(З)Николай Николаевич не боялся смерти и относился к этому естественно и просто, но он хотел обязательно добраться до родного дома. (4)Он мечтал попасть в окружение старых стен, где длинными бессонными ночами перед ним мелькали бы вереницы давно забытых и вечно памятных лиц.(5)Целый год до его приезда дом простоял заколоченный. (6)Его поливали дожди, на крыше лежал снег, и никто его не счищал, поэтому крыша, и так уже давно не крашенная, во многих местах прохудилась и проржавела. (7)А ступени главного крыльца совсем прогнили.(8)Когда Николай Николаевич увидел свою улицу и свой дом, сердце у него заколотилось так сильно, что он испугался, что не дойдет. (9)Он постоял несколько минут, отдышался, твёрдым военным шагом пересёк улицу, решительно оторвал крест от калитки, вошёл во двор, отыскал в сарае топор и стал им отрывать доски от заколоченных окон.(10)Неистово работая топором, забыв впервые о больном сердце, он думал: главное — отколотить доски, открыть двери, распахнуть окна, чтобы дом зажил своей постоянной жизнью.

(11)По памяти дом всегда казался ему большим, просторным, пахнущим тёплым воздухом печей, горячим хлебом, парным молоком и свежевымытыми полами. (12)И ещё когда Николай Николаевич был маленьким мальчиком, то всегда думал, что у них в доме живут не только «живые люди», не только бабушка, дедушка, папа, мама, братья и сёстры, приезжающие и уезжающие бесчисленные дяди и тёти, а ещё и те, которые были на картинах, развешанных по стенам во всех пяти комнатах.(13)И это чувство, что «люди с картин» на самом деле живут в их доме, никогда не покидало его, даже когда он стал взрослым, хотя, может быть, это и странно.(14)Трудно объяснить, почему так происходило, но, будучи в самых сложных переделках, в предсмертной агонии, на тяжкой кровавой работе войны, он, вспоминая дом, думал не только о своих родных, которые населяли его, но и о «людях с картин», которых он никогда не знал.(15)Николай Николаевич отворил дверь с некоторой опаской.(16)В доме пахло сыростью и затхлостью. (17)На потолке и в углах была паутина. (18)Многочисленные пауки и паучки, не обращая на него внимания, продолжали свою кропотливую искусную работу. (19)Полевая мышка, найдя приют в брошенном доме, как цирковой канатоходец, несколько раз весело пробежала по проволоке, которая осталась на окне от занавесей.(20)Мебель была сдвинута со своих привычных мест и зачехлена старыми чехлами. (21)Картины, заботливо завёрнутые сестрой в мешковину, лежали на антресолях в самой сухой комнате.(22)Первым делом Николай Николаевич затопил печи, а когда стёкла окон запотели, отворил их настежь, чтобы вышла из дома сырость. (23)А сам всё подкладывал и подкладывал в печи дрова, заворожённыйпламенем и гулом огня. (24)Потом он вымыл стены, принёс стремянку, добрался до потолков и, наконец, меняя несколько раз воду, выскоблил тщательно полы, половицу за половицей.(25)Постепенно всем своим существом Николай Николаевич почувствовал тепло родных печей и привычный запах родного дома — он радостно кружил ему голову.(26)Впервые за последние годы Николай Николаевич освобождённо и блаженно вздохнул. (27)Вот тогда-то он снял чехлы с мебели и расставил её. (28)И, наконец, развесил картины… (29)Каждую на своё место.(З0)Николай Николаевич огляделся, подумал, что бы сделать ещё, — и вдруг понял, что ему больше всего хочется сесть в старое отцовское кресло, которое называлось волшебным словом «вольтеровское». (31)В детстве ему не разрешалось этого делать, а как хотелось забраться на него с ногами!..(32)Николай Николаевич медленно опустился в кресло, откинулся на мягкую спинку, облокотился на подлокотники и просидел так неизвестно сколько времени. (ЗЗ)Может быть, час, а может быть, три, а может, остаток дня и всю ночь…(34)Дом ожил, заговорил, запел, зарыдал… (35)Множество людей вошли в комнату и окружили кольцом Николая Николаевича.(З6)Николай Николаевич думал о разном, но каждый раз возвращался к своей тайной мечте. (37)Он думал о том, что когда он умрёт, то здесь поселится его сын с семьёй. (38)И видел воочию, как сын входит в дом. (39)и конечно, невидимые частицы прошлого пронзят и прогреют его тело, запульсируют кровью, и он уже никогда не сможет забыть родного дома. (По В. Железникову *)* Владимир Карпович Железников (род. в 1925 г.)

(1)Николай Николаевич не был в городке более тридцати лет. (2)Он только недавно похоронил свою жену и сам после этого тяжело заболел.

(З)Николай Николаевич не боялся смерти и относился к этому естественно и просто, но он хотел обязательно добраться до родного дома. (4)Он мечтал попасть в окружение старых стен, где длинными бессонными ночами перед ним мелькали бы вереницы давно забытых и вечно памятных лиц.

(5)Целый год до его приезда дом простоял заколоченный. (6)Его поливали дожди, на крыше лежал снег, и никто его не счищал, поэтому крыша, и так уже давно не крашенная, во многих местах прохудилась и проржавела. (7)А ступени главного крыльца совсем прогнили.

(8)Когда Николай Николаевич увидел свою улицу и свой дом, сердце у него заколотилось так сильно, что он испугался, что не дойдет. (9)Он постоял несколько минут, отдышался, твёрдым военным шагом пересёк улицу, решительно оторвал крест от калитки, вошёл во двор, отыскал в сарае топор и стал им отрывать доски от заколоченных окон.

(10)Неистово работая топором, забыв впервые о больном сердце, он думал: главное — отколотить доски, открыть двери, распахнуть окна, чтобы дом зажил своей постоянной жизнью.

(11)По памяти дом всегда казался ему большим, просторным, пахнущим тёплым воздухом печей, горячим хлебом, парным молоком и свежевымытыми полами. (12)И ещё когда Николай Николаевич был маленьким мальчиком, то всегда думал, что у них в доме живут не только «живые люди», не только бабушка, дедушка, папа, мама, братья и сёстры, приезжающие и уезжающие бесчисленные дяди и тёти, а ещё и те, которые были на картинах, развешанных по стенам во всех пяти комнатах.

(13)И это чувство, что «люди с картин» на самом деле живут в их доме, никогда не покидало его, даже когда он стал взрослым, хотя, может быть, это и странно.

(14)Трудно объяснить, почему так происходило, но, будучи в самых сложных переделках, в предсмертной агонии, на тяжкой кровавой работе войны, он, вспоминая дом, думал не только о своих родных, которые населяли его, но и о «людях с картин», которых он никогда не знал.

(15)Николай Николаевич отворил дверь с некоторой опаской.

(16)В доме пахло сыростью и затхлостью. (17)На потолке и в углах была паутина. (18)Многочисленные пауки и паучки, не обращая на него внимания, продолжали свою кропотливую искусную работу. (19)Полевая мышка, найдя приют в брошенном доме, как цирковой канатоходец, несколько раз весело пробежала по проволоке, которая осталась на окне от занавесей.

(20)Мебель была сдвинута со своих привычных мест и зачехлена старыми чехлами. (21)Картины, заботливо завёрнутые сестрой в мешковину, лежали на антресолях в самой сухой комнате.

(22)Первым делом Николай Николаевич затопил печи, а когда стёкла окон запотели, отворил их настежь, чтобы вышла из дома сырость. (23)А сам всё подкладывал и подкладывал в печи дрова, заворожённыйпламенем и гулом огня. (24)Потом он вымыл стены, принёс стремянку, добрался до потолков и, наконец, меняя несколько раз воду, выскоблил тщательно полы, половицу за половицей.

(25)Постепенно всем своим существом Николай Николаевич почувствовал тепло родных печей и привычный запах родного дома — он радостно кружил ему голову.

(26)Впервые за последние годы Николай Николаевич освобождённо и блаженно вздохнул. (27)Вот тогда-то он снял чехлы с мебели и расставил её. (28)И, наконец, развесил картины… (29)Каждую на своё место.

(З0)Николай Николаевич огляделся, подумал, что бы сделать ещё, — и вдруг понял, что ему больше всего хочется сесть в старое отцовское кресло, которое называлось волшебным словом «вольтеровское». (31)В детстве ему не разрешалось этого делать, а как хотелось забраться на него с ногами!..

(32)Николай Николаевич медленно опустился в кресло, откинулся на мягкую спинку, облокотился на подлокотники и просидел так неизвестно сколько времени. (ЗЗ)Может быть, час, а может быть, три, а может, остаток дня и всю ночь…

(34)Дом ожил, заговорил, запел, зарыдал… (35)Множество людей вошли в комнату и окружили кольцом Николая Николаевича.

(З6)Николай Николаевич думал о разном, но каждый раз возвращался к своей тайной мечте. (37)Он думал о том, что когда он умрёт, то здесь поселится его сын с семьёй. (38)И видел воочию, как сын входит в дом. (39)и конечно, невидимые частицы прошлого пронзят и прогреют его тело, запульсируют кровью, и он уже никогда не сможет забыть родного дома.

(По В. Железникову *)

* Владимир Карпович Железников (род. в 1925 г.) — русский детский писатель, кинодраматург, засуженный деятель искусств Российской Федерации, автор таких известных произведений для детей, как «Чудак из «6-Б»», «Чучело», «Жизнь приключения чудака», «Каждый мечтает о собаке».

Отчий дом. Какой смысл люди вкладывают в эту фразу? Почему одни помнят о своём доме, а другие просто забывают? Проблему отношения к родному дому поднимает В.К. Железняков в предложенном для анализа текста.

Раскрывая данную проблему, автор представляет нам главного героя Николая Николаевича и рассказывает о его любви к родному дому, в котором он не был более тридцати лет. Подходя к дому, наш герой  вспоминает своё детство и запах старого дома, который был наполнен «…тёплым воздухом печей, горячим хлебом, парным молоком и свежевымытыми полами». Представляя  мысленно эту картину, Николай Николаевич зашагал быстрее, не думая ни о плохом самочувствии, ни о больном сердце; подойдя к дому сразу же отколотил доски, открыл двери, распахнул окна, затопил печку, расставил мебель на свои места, развесил картины и вдруг понял, что больше всего ему хотелось сесть в отцовское кресло и предаться воспоминаниям. Наш герой очень любил свой дом, и у него была тайная мечта: он хотел, чтобы его сын с семьёй поселился именно в этом доме. Сидя в кресле, Николай Николаевич мечтал и воочию « представлял, как сын войдёт в этот дом, как дух этого дома окутает его, и сын никогда уже не покинет родной кров».

В. Железников убеждён, что любовь к родному дому должна быть присуща каждому русскому человеку.

Невозможно не согласиться с точкой зрения автора. Я считаю,         

Проблема роли отчего дома в жизни человека — Сочинения ЕГЭ

Сочинение ЕГЭ:

Есть место, где не имеют значения ваши возраст, социальный статус, карьерные успехи, место, с которым связаны самые сокровенные, яркие, радостные воспоминания.  Да, это родной дом, мысли о нём согревают  долгие годы, и, наверное, каждый из нас без него чувствует себя одиноким.  Проблему роли отчего дома в жизни человека понимает  в своем тексте известный русский писатель В. Железников.

Чтобы проанализировать данный вопрос, автор обращается к жизненной ситуации своего героя – Николая Николаевича – и  рисует человека, возвратившегося в родной дом спустя 30 лет разлуки. Показывая, насколько сильно желание героя «попасть в окружение старых стен» писатель отмечает, что пожилой человек не столько страшится смерти, сколько боится не добраться до отчего дома. Не случайно  центральное место текста занимают детские воспоминания Николая Николаевича о доме, который «казался ему большим, просторным, пахнущим тёплым воздухом печей, горячим хлебом» и наполненным родными и близкими людьми. Читая эти строки, понимаешь, что именно эти,  ранние впечатления оказываются самыми  теплыми, согревающими  даже «в предсмертной агонии, на тяжкой кровавой работе войны». Финальный абзац текста обращает нас к надежде и тайной мечте Николая Николаевича о том, что «здесь поселится его сын с семьёй» — быть может, таким образом В.Железняков обращает наше внимание на то, что дом — это не только прошлое, но и будущее, именно на нем «держится» связь поколений.

Позиция В.Железнякова не прописана, но её можно понять по описанию чувств и мыслей главного героя. Уверенность автора в том, что дом действительно играет важную роль в жизни многих поколений, подчеркивается и действиями Николая Николаевича по восстановлению родового гнезда Бессольцевых, и  мыслями о том, что «невидимые частицы прошлого пронзят и прогреют» сына, который «уже никогда не сможет забыть родного дома», а значит, всё в жизни «встанет на круги своя».

Мне понятна и близка позиция автора, кроме того, я уверена, что родной дом – это не только светлые воспоминания: будущее человека во многом зависит от места и окружения, в которых он провел свое детство.

Чтобы аргументировать свою точку зрения, мне бы хотелось обратиться к одному из своих самых любимых произведений — к роману И. А.Гончарова «Обломов». Автор рассказывает о  жизни молодого Ильи Ильича, о лени, скуке и апатии, с которыми тот не в состоянии справиться.   Перед нами человек, который уже несколько лет подряд, лёжа на диване, «работает» над планом устройства имения. Поражает, что больше всего в жизни он радуется возможности не ходить на службу,   встречаться с друзьями, а проводить время, предаваясь бесплодным мечтаниям.  Что дало начало этому пожизненному бездействию? Безусловно, это детство героя, время, когда самому Илюше и хотелось бы бежать «к горе, посмотреть, куда делась лошадь», а ему уже не давали, когда на каждое его «живое» движение  из окна слышался  запрещающий голос матери.  Детально описанная жизнь в Обломовке не позволяет сомневаться: существование Ильи Ильича было предопределено его детством.

В том, как много черпает человек из родного дома, впечатлений детства, можно убедиться, прочитав публицистическое произведение Б.Васильева «Летят мои кони…» Известный писатель, анализируя своё детство: беседы с отцом, трепетное отношение к книгам в доме, запомнившуюся на всю жизнь историю доктора Янсена, первую экскурсию к старейшему жителю г. Смоленска – священному дубу кривичей – уверен, что именно эти уроки жизни и позволили ему состояться как гражданину, патриоту. 

«Родительский дом – начало начал»- так поётся в известной песне. Оказывается, очень важно, каким оно будет, твоё начало, ведь в нём, как в зеркале, отразится будущая жизнь. 

---

Текст В. Железникова

---

(1)Николай Николаевич не был в городке более тридцати лет. (2)Он только недавно похоронил свою жену и сам после этого тяжело заболел.

(З)Николай Николаевич не боялся смерти и относился к этому естественно и просто, но он хотел обязательно добраться до родного дома. (4)Он мечтал попасть в окружение старых стен, где длинными бессонными ночами перед ним мелькали бы вереницы давно забытых и вечно памятных лиц.

(5)Целый год до его приезда дом простоял заколоченный. (6)Его поливали дожди, на крыше лежал снег, и никто его не счищал, поэтомукрыша, и так уже давно не крашенная, во многих местах прохудилась и проржавела. (7)А ступени главного крыльца совсем прогнили.

(8)Когда Николай Николаевич увидел свою улицу и свой дом, сердце у него заколотилось так сильно, что он испугался, что не дойдет. (9)Он постоял несколько минут, отдышался, твёрдым военным шагом пересёк улицу, решительно оторвал крест от калитки, вошёл во двор, отыскал в сарае топор и стал им отрывать доски от заколоченных окон.

(10)Неистово работая топором, забыв впервые о больном сердце, он думал: главное — отколотить доски, открыть двери, распахнуть окна, чтобы дом зажил своей постоянной жизнью.

(11)По памяти дом всегда казался ему большим, просторным, пахнущим тёплым воздухом печей, горячим хлебом, парным молоком и свежевымытыми полами. (12)И ещё когда Николай Николаевич был маленьким мальчиком, то всегда думал, что у них в доме живут не только «живые люди», не только бабушка, дедушка, папа, мама, братья и сёстры, приезжающие и уезжающие бесчисленные дяди и тёти, а ещё и те, которые были на картинах, развешанных по стенам во всех пяти комнатах.

(13)И это чувство, что «люди с картин» на самом деле живут в их доме, никогда не покидало его, даже когда он стал взрослым, хотя, может быть, это и странно.

(14)Трудно объяснить, почему так происходило, но, будучи в самых сложных переделках, в предсмертной агонии, на тяжкой кровавой работе войны, он, вспоминая дом, думал не только о своих родных, которые населяли его, но и о «людях с картин», которых он никогда не знал.

(15)Николай Николаевич отворил дверь с некоторой опаской.

(16)В доме пахло сыростью и затхлостью. (17)На потолке и в углах была паутина. (18)Многочисленные пауки и паучки, не обращая на него внимания, продолжали свою кропотливую искусную работу. (19)Полевая мышка, найдя приют в брошенном доме, как цирковой канатоходец, несколько раз весело пробежала по проволоке, которая осталась на окне от занавесей.

(20)Мебель была сдвинута со своих привычных мест и зачехлена старыми чехлами. (21)Картины, заботливо завёрнутые сестрой в мешковину, лежали на антресолях в самой сухой комнате.

(22)Первым делом Николай Николаевич затопил печи, а когда стёкла окон запотели, отворил их настежь, чтобы вышла из дома сырость. (23)А сам всё подкладывал и подкладывал в печи дрова, заворожённыйпламенем и гулом огня. (24)Потом он вымыл стены, принёс стремянку, добрался до потолков и, наконец, меняя несколько раз воду, выскоблил тщательно полы, половицу за половицей.

(25)Постепенно всем своим существом Николай Николаевич почувствовал тепло родных печей и привычный запах родного дома — он радостно кружил ему голову.

(26)Впервые за последние годы Николай Николаевич освобождённо и блаженно вздохнул. (27)Вот тогда-то он снял чехлы с мебели и расставил её. (28)И, наконец, развесил картины… (29)Каждую на своё место.

(З0)Николай Николаевич огляделся, подумал, что бы сделать ещё, — и вдруг понял, что ему больше всего хочется сесть в старое отцовское кресло, которое называлось волшебным словом «вольтеровское». (31)В детстве ему не разрешалось этого делать, а как хотелось забраться на него с ногами!. .

(32)Николай Николаевич медленно опустился в кресло, откинулся на мягкую спинку, облокотился на подлокотники и просидел так неизвестно сколько времени. (ЗЗ)Может быть, час, а может быть, три, а может, остаток дня и всю ночь…

(34)Дом ожил, заговорил, запел, зарыдал… (35)Множество людей вошли в комнату и окружили кольцом Николая Николаевича.

(З6)Николай Николаевич думал о разном, но каждый раз возвращался к своей тайной мечте. (37)Он думал о том, что когда он умрёт, то здесь поселится его сын с семьёй. (38)И видел воочию, как сын входит в дом. (39)и конечно, невидимые частицы прошлого пронзят и прогреют его тело, запульсируют кровью, и он уже никогда не сможет забыть родного дома.

(По В. Железникову *)

Еще сочинения по данному тексту

Проблема + комментарий по данному тексту

Николай II | Биография, жена, отречение, смерть и факты

Николай II

Смотреть все СМИ

Год рождения:

18 мая 1868 г.

Пушкин Россия

Умер:

17 июля 1918 г. (50 лет) Екатеринбург Россия

Должность/Офис:

император (1895-1917), Россия царь (1895-1917), Россия

Учредитель:

ИТАР-ТАСС

Дом/Династия:

Династия Романовых

Просмотреть весь связанный контент →

Популярные вопросы

Кто были родители Николая II?

Отцом Николая II был царь Александр III, а матерью — Мария Федоровна, дочь короля Дании Кристиана IX.

Какой была семья Николая II?

В 1894 году Николай II женился на Александре, внучке королевы Виктории. У них было четыре дочери — Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия — и один сын Алексей.

Как умер Николай II?

Русская революция свергла династию Романовых, и Николай II отрекся от престола 15 марта 1917 года. Царская семья была арестована большевиками и содержалась в уединении.

17 июля 1918 года большевики убили Николая, его семью и их ближайших приближенных.

Как Николай II изменил мир?

Николай II был бескомпромиссным самодержцем, и эта позиция помогла спровоцировать русскую революцию 1905 года. После вступления России в Первую мировую войну Николай покинул столицу, чтобы принять на себя командование армией. Вакуум власти заполнила Александра, возвысившая таких безоговорочных фаворитов, как Распутин, и игнорировавшая признаки надвигающейся революции.

Сводка

Прочтите краткий обзор этой темы

Николай II , русский полностью Николай Александрович , (род. 6 мая [18 мая по новому стилю] 1868 г., Царское Село [ныне Пушкин], близ Санкт-Петербурга, Россия — умер 17 июля 1918 г., Екатеринбург ), последний российский император (1894–1917), который вместе с женой Александрой и детьми был убит большевиками после Октябрьской революции.

Молодость и царствование

Николай Александрович старший сын и наследник ( цесаревич ) царевича Александра Александровича (император как Александр III с 1881 г. ) и его супруги Марии Федоровны (Дагмар Датской). Сменив отца 1 ноября 1894 г., он был коронован на царство в Москве 26 мая 1896 г.

Ни по воспитанию, ни по темпераменту Николай не подходил для сложных задач, ожидавших его как самодержавного правителя огромной империи. Он получил военное образование от своего наставника, а его вкусы и интересы были такими же, как у среднего молодого русского офицера того времени. У него было мало интеллектуальных притязаний, но он любил физические упражнения и атрибуты армейской жизни: мундиры, знаки различия, парады. Однако в официальных случаях он чувствовал себя неловко. Хотя он обладал большим личным обаянием, по натуре он был робок; он избегал тесного контакта со своими подданными, предпочитая уединение своего семейного круга. Его семейная жизнь была безмятежной. Своей жене Александре, на которой он женился 26 ноября 189 г.4 Николай был страстно предан. У нее была сила характера, которой не хватало ему, и он полностью подпал под ее влияние.

Под ее влиянием он обратился за советом к спиритам и целителям, в первую очередь к Григорию Распутину, который в конечном итоге приобрел огромную власть над императорской четой.

У Николая были и другие безответственные фавориты, часто люди сомнительной честности, которые давали ему искаженную картину русской жизни, но такую, которую он находил более утешительной, чем та, которая содержалась в официальных отчетах. Он не доверял своим министрам, главным образом потому, что чувствовал, что они интеллектуально превосходят его, и боялся, что они попытаются узурпировать его суверенные прерогативы. Его взгляд на свою роль самодержца был по-детски прост: он черпал свою власть от Бога, перед которым он один был ответственным, и его священным долгом было сохранить в неприкосновенности свою абсолютную власть. Однако ему недоставало силы воли, необходимой для того, кто имел столь возвышенное представление о своей задаче. Идя по пути долга, Николай должен был вести постоянную борьбу с самим собой, подавляя свою природную нерешительность и принимая маску самоуверенной решимости.

Его приверженность догме самодержавия была неадекватной заменой конструктивной политики, которая одна могла продлить имперский режим.

Вскоре после своего воцарения Николай заявил о своих непримиримых взглядах в обращении к либеральным депутатам от земств, самоуправляющихся местных собраний, в котором отверг как «бессмысленные мечтания» их стремление участвовать в работе правительства. Он встретил растущую волну народных волнений усилением полицейских репрессий. Во внешней политике его наивное и легкомысленное отношение к международным обязательствам иногда смущало его профессиональных дипломатов; например, он заключил союз с германским императором Вильгельмом II во время их встречи в Бьёркё 19 июля.05, хотя Россия уже была в союзе с Францией, традиционным врагом Германии.

Узнайте, как Кровавое воскресенье 1905 года и начало Первой мировой войны привели к краху правления царя Николая Романова. , пока еще цесаревич , Индия, Китай, Япония; позже он номинально руководил строительством Транссибирской магистрали. Его попытка сохранить и укрепить русское влияние в Корее, где также укрепилась Япония, отчасти стала причиной русско-японской войны (1904–05). Поражение России не только разрушило грандиозные мечты Николая о превращении России в великую евразийскую державу с Китаем, Тибетом и Персией под ее контролем, но и поставило перед ним серьезные проблемы дома, где недовольство переросло в революционное движение 1905 года.

Получить подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подписаться сейчас

Николай считал всех, кто выступал против него, независимо от их взглядов, злонамеренными заговорщиками. Вопреки совету своего будущего премьер-министра Сергея Юльевича Витте, он отказывался идти на уступки конституционалистам до тех пор, пока события не вынудили его пойти на большие уступки, чем это могло бы быть необходимо, будь он более гибким. 3 марта 1905, он неохотно согласился создать всенародное представительное собрание, или Думу, с совещательными полномочиями, а манифестом от 30 октября пообещал конституционный режим, при котором ни один закон не должен вступать в силу без согласия Думы, а также демократическое избирательное право. и гражданские свободы. Николая, однако, мало заботило выполнение обещаний, полученных от него под принуждением. Он стремился восстановить свои прежние полномочия и добился того, чтобы в новых Основных законах (май 1906 г.) он все еще был назначен самодержцем. Кроме того, он покровительствовал правоэкстремистской организации «Союз русского народа», которая санкционировала террористические методы и распространяла антисемитскую пропаганду. Витте, которого он обвинял в Октябрьском манифесте, вскоре был уволен, а две первые Думы были досрочно распущены как «непокорные».

Петр Аркадьевич Столыпин, сменивший Витте и совершивший переворот 16 июня 1907 г., распустивший вторую Думу, был верен династии и способным государственным деятелем. Но император не доверял ему и позволил интригам подорвать свое положение. Столыпин был одним из тех, кто осмелился заговорить о влиянии Распутина и тем самым навлек на себя неудовольствие императрицы. В таких случаях Николай обычно колебался, но в конце концов уступал давлению Александры. Чтобы предотвратить разоблачение скандального влияния Распутина на императорскую семью, Николай произвольно вмешивался в дела, входившие в компетенцию Священного Синода, поддерживая реакционные элементы против тех, кто беспокоился о престиже Православной церкви.

После того, как Япония остановила свои амбиции на Дальнем Востоке, Россия обратила внимание на Балканы. Николай сочувствовал национальным чаяниям славян и стремился получить контроль над турецкими проливами, но сдерживал свои экспансионистские наклонности искренним желанием сохранить мир между великими державами. После убийства австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево он изо всех сил пытался предотвратить надвигающуюся войну дипломатическими действиями и сопротивлялся до 30 июля 19 г.14, давление военных для всеобщей, а не частичной мобилизации.

Начало Первой мировой войны временно укрепило монархию, но Николай мало что сделал для сохранения доверия своего народа. Думу обижали, а деятельность добровольных патриотических организаций тормозили; пропасть между правящей группой и общественным мнением неуклонно росла. Александра настроила Николая против популярного главнокомандующего, двоюродного брата его отца великого князя Николая, и 5 сентября 1915, император уволил его, приняв на себя верховное командование. Поскольку у императора не было военного опыта, почти все его министры протестовали против этого шага, как подрывающего боевой дух армии. Однако они были отвергнуты и вскоре отправлены в отставку.

Николай II не вмешивался необоснованно в оперативные решения, но его отъезд в ставку имел серьезные политические последствия. В его отсутствие верховная власть фактически перешла с его одобрения и поддержки к императрице. Получилась гротескная ситуация: в разгар отчаянной борьбы за национальное выживание компетентные министры и чиновники были уволены и заменены никчёмными выдвиженцами Распутина. Двор широко подозревали в предательстве, и антидинастические настроения быстро росли. Консерваторы замышляли свержение Николая в надежде спасти монархию. Даже убийство Распутина не развеяло иллюзий Николая: он слепо игнорировал это зловещее предостережение, как и другие высокопоставленные лица, в том числе и члены его собственной семьи. Его изоляция была практически полной. 9Николай Николаевич Ге — 0003

Тайная вечеря, 1863, 382×283 см: Описание произведения Почему в Третьяковской галерее нет оригинала картины, а только небольшая авторская копия, хотя Павлу Третьякову «Тайная вечеря» очень нравилась? Почему на картине невозможно увидеть лицо Иуды? Почему Христос изображен не сидящим, а лежащим? Почему Николай Ге больше года не брался за кисти, прежде чем приступить к работе над «Тайной вечерей», и как картина помогла ему вернуться к живописи? Кого из апостолов Ге рисовал с себя и чьей моделью была его обожаемая жена Анна Петровна? Почему картина получила прозвище «Раскол нигилистов»? Артхив собрал интересные факты о самой известной трактовке тайной вечери в русском искусстве.

«Тайная вечеря» как выход из творческого тупика
В биографии Николая Ге говорится, что «Тайная вечеря» появилась в начале 1860-х годов после довольно тяжелого периода молчания. «Больше года Ге почти не брался за кисть, — говорит искусствовед Наталья Зограф. Если смотреть на этот факт с высоты религиозной живописи, то такое «воздержание» Ге чем-то сродни длительному посту и молитве, без которых иконописцы не взялись бы за важное дело.
Однако кризис Ге имел более приземленные причины. Он почти фанатично преклонялся перед гением Карла Брюллова. В конце 1850-х — начале 1860-х годов он жил в итальянской столице среди художников, которых называли «русской колонией в Риме» (тогда как Иван Тургенев в письме Льву Толстому из Рима называл их гораздо грубее: «.. дураки, зараженные брюлловщиной»). Там Ге постепенно начал понимать, что эта брюлловская романтическая отстраненность и отжившая традиция уже не могут дать ему ничего творческого. Но куда двигаться и как работать дальше? Ге понятия не имел. А так как он был горячим и импульсивным человеком, то решил, что пора отказаться от искусства. Решил, значит сделал.
В подавленном состоянии духа Ге уехал из Рима во Флоренцию, так как жизнь там была в то время намного дешевле (и Ге, который тогда почти не получал дохода от своих картин, должен был кормить жену и двух маленьких сыновей). Во Флоренции Ге в отсутствие работы увлеченно читал книги. Он встретил Жизнь Иисуса у немецкого историка и богослова Давида Фридриха Штрауса, который стремился показать подлинно исторического Христа и сомневался в сверхъестественных моментах Его земной жизни — непорочном зачатии, преображении, воскресении, вознесении и даже Его божественной природе. На Николая Ге, ранее с увлечением внимавшего материалистическим высказываниям Герцена и Белинского и совершенно чуждого в душе мистицизма, произвело впечатление то, как Штраус «ломает всю мифологическую сторону биографии Христа». «По прибытии из Рима во Флоренцию, — писал Ге, — я… прочитал сочинения Штрауса и начал понимать Священное Писание в его современном смысле».
Что это был за «современный смысл»? Скорее всего, на языке Ге это означает понимать Евангелие не абстрактно, не мистически, а чисто психологически, и тем самым приближать события почти двухтысячелетней давности, делать их эмоционально понятными.
Когда Ге дошел до главы о Тайной вечере в книге Штрауса, он вдруг понял, что видит ее героев живыми и ясно понимает их чувства и их мотивы. Больше года он ничего не писал, и вот перед глазами у него была законченная картина: «Образы Христа, Иоанна, Петра и Иуды стали для меня совершенно окончательными, живыми, — признавался Ге, — я видел те сцены, когда Иуда ушел с Тайной вечери, и произошел полный разрыв между Иудой и Христом… Там я увидел горе Спасителя, навсегда потерявшего своего человеческого ученика. Иоанн лежал возле Него: он все понимал, но не верил в возможность такого разрыва; Я видел, как Петр вскочил, потому что он тоже все понял и возмутился, он был пламенный человек; Наконец-то я увидел Иуду: он непременно уйдет… Вот картина! Через неделю картина была написана в натуральную величину, без эскиза».
Одним словом, художника настиг парадокс, очень распространенный в истории искусства, когда художник не мог избавиться от Откровения. Он хотел избежать всякой мистики, а получил совершенно мистическое по своей сути рождение шедевра. Он сознательно избегал всего сверхъестественного, но сила его искусства невольно убеждала в реальности Откровения.

Это просто традиционная тема для рисования, что оригинального в концепции Ge?
В традиционной иконографии Тайной вечери сакральным центром изображения всегда был стол (1, 2), за которым происходило преломление хлеба, вокруг которого на почти равном расстоянии друг от друга сидели апостолы. Ge по существу динамизировал и нарушил эту сбалансированную композицию. Для зрителя все выглядит примерно так, как будто кто-то случайно вошел в комнату и прямо у входа увидел, лицом к лицу, надевающего плащ выходящего Иуды. «Лицо расплывается при взгляде с глаз на глаза», как мы знаем, поэтому мы не можем ясно видеть лицо Иуды. Он уходит во тьму (и в прямом, и в переносном смысле), источник света остается за его спиной, и поэтому крупные и острые черты Иуды видны лишь в самом обобщенном виде. Есть и некий стереоскопический эффект: если мы сосредоточим свой взор на «круге света» с Христом и апостолами, то Иуда предстает перед нами как бы «не в фокусе». Другой поэт и критик Аполлон Григорьев заметил сразу после появления «Тайной вечери»: «Стань прямо перед картиной — и Иуда исчезнет».
Лампа, поставленная на пол, ярко освещает стол и лики двух апостолов, юного Иоанна слева и пожилого Петра справа. Ге стремится наделить их выразительными эмоциями: Иоанн наивен и не может поверить, что Иуда так поступил с Учителем, а Петр более опытен, его трудно удивить, но он возмущен до глубины души. Спаситель, в отличие от них, не выражает эмоций и погружен в себя и в переживание факта предательства, которое, как мы помним из Евангелия, было известно Ему заранее. Кстати, Христос здесь не сидит, как в версии Леонардо да Винчи, например, и Он не стоит, возвышаясь над столом, как на картине Тинторетто (Ге бывал в Милане и Венеции и мог видеть те фрески и картины ), но, в соответствии с первоначальными Евангелиями, Он «возлечивает». Штраус упоминал о «восточном обычае полулежать за столом», который часто встречается в библейских текстах.

Кто был прототипом персонажей Тайной вечери?
Желая добиться наибольшей достоверности, Ге стал искать нужные ему фигуры и лица для картины. Он отправился в Ливорно. где до него уже был Александр Иванов, когда писал «Явление Христа»; он считал евреев Ливорно очень подходящими типами для библейских сцен. Однако для главных фигур «Тайной вечери» Ге нашел моделей еще ближе: буквально дома, во Флоренции.
В начале 1860-х годов сюда переехал с семьей писатель и публицист Александр Герцен, второй (после Брюллова) кумир юности Николая Ге. Художник так горячо разделял либеральные идеи Герцена, что даже преподнес свою статью своей невесте (которая тоже питала слабость к Герцену) в качестве свадебного подарка. Для Ге было потрясением узнать, что Герцен живет с ним в одном городе. Он попросил друзей познакомить его с издательством «Колокол» и уговорил Герцена позировать портрет. Этот портрет, объективно одно из лучших его произведений, был очень ценен для Ге. Когда он решил вернуться в Россию, образ Герцена он провез в страну практически контрабандой: поскольку публицист оставался здесь вне закона, его портрет могли изъять на границе. Ге вынул его из рамы, наклеил сверху изображение Моисея и свернул (следы этого сворачивания видны и сейчас на портрете в ГТГ). Более того, Герцен стал прообразом Христа в «Тайной вечере». Лицо его, конечно, лишь угадывается в общих чертах и ​​сильно облагорожено, но сама поза с подпирающей голову рукой была заимствована Ге с сохранившейся до наших дней фотографии Герцена, сделанной русским придворным фотографом Сергеем Сергеевичем. Левицкий. Это дало повод консервативным критикам говорить, что Ге сделал Герцена мессией, а вместо Тайной вечери изобразил какой-то «раскол в нигилистах».
Ге написал Иоанна, младшего из апостолов, «с любимой, глубоко ценимая и достойной жены Анны Петровны», как выразился известный критик Стасов. В этом не было противоречия: задолго до Ге традиционная иконография наделила Иоанна женский облик — так подчеркивалась его молодость и чистота.
Николай Ге служил образцом для апостола Петра.Ге, как мы помним, называл Петра «пламенным человеком»; он видел свое несомненное сходство с личностью Петра в собственном темпераменте, а также в умении загореться определенной идеей, в своей решительности, но и в склонности быстро разочаровываться. Когда картина была закончена, художнику был 31 или 32 года (Репин в своем «Далеком Клоуз писал о Ге как о «тогда еще молодом красивом брюнете»), и ему приходилось намеренно состаривать себя на холсте. Но если посмотреть на поздний портрет Ге работы Николая Ярошенко или на последний автопортрет Ге, выполненный почти 30 лет после The Last S выше, нельзя не поразиться тому, насколько Ге с годами стал похож на собственного апостола Петра из «Тайной вечери». Художник Григорий Мясоедов также пошутил над «апостольской лысиной» Ге.

Что думали о «Тайной вечере» современники Николая Ге?
Как обычно с шедеврами, ругали и страстно превозносили. Его восхваляли Репин, Крамской (он даже сделал копию), Третьяков, Толстой, Салтыков-Щедрин; Достоевский, Стасов и многие другие ругали картину.
Достоевский не принял ее «заурядности» и оскорбительной приземленности: «Посмотрите внимательно, это обыкновенная ссора самых обыкновенных людей, где же последующие 18 веков христианства, причем тут они?» Достоевский задумался. «Как же возможно, чтобы из этой обыкновенной ссоры таких обыкновенных людей, как г-н Ге, которые как раз собираются к ужину, вышло что-то колоссальное?» Толстой, как и Штраус, стремился освободить Евангелие от чудесного и сверхъестественного; напротив, он принял картину почти восторженно, он признавался, что «произошла странная вещь: мое собственное представление о последнем вечере Христа с Его учениками совпало с тем, что показал Ге в своей картине».
Другой вид общественной реакции описал Стасов. На выставку, где впервые была показана «Тайная вечеря», приехал посмотреть известный меценат граф Строганов. Он с ужасным негодованием всматривался в картину и наконец спросил: «Сколько лет этому художнику?!» «Около тридцати», — ответили они. «Опасный человек!» — веско сказал Строганов. Непризнанный «итальянец» Николай Ге стоял в это время в толпе и не решался раскрыться. А через пару лет Строганов приходил в мастерскую Ге во Флоренции и уговаривал его: «Скопируй и мне твою изумительную картину!. .»

Почему в Третьяковской галерее нет оригинала «Тайной вечери» Ге?
Поскольку оригинал картины находится в Михайловском дворце, то сейчас это филиал Русского музея: картина Ге очень понравилась Александру II, и он купил ее за 10 тысяч рублей серебром. Павел Третьяков, увидевший картину на выставке во 2-м Антикварном зале Академии художеств, ужасно сожалел, что не смог достать «Тайную вечерю» для своей галереи. Он писал Ивану Крамскому в феврале 1881 года: «Среди всего, что было выставлено в Академии, картина Ге выделяется и царствует (наряду с этюдами Иванова). Жаль, что в Академии, не вяжется с картинкой! Прекрасная картина!»
Значительно позже (и весьма замысловатым образом!) Третьяковская галерея все-таки обзавелась авторской версией «Тайной вечери». Она значительно меньше оригинала и написана Ге не для галереи, а по заказу предпринимателя-коллекционера Кузьмы Солдатенкова: в отличие от Третьякова, который всегда торговался с художниками и снижал цену, текстильщик Солдатенков был готов платить за искусство много.