Топ-10 смешных отрывков из русской прозы • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

• История
• Искусство
• Литература
• Антропология

Мне повезёт!

14 мая 2018Литература

Филолог Олег Лекманов выбрал самые остроумные фрагменты из «Мертвых душ», «Бесов», «Театрального романа» и других великих книг

1Николай Гоголь. «Мертвые души»

Николай Гоголь. «Похождения Чичикова, или Мертвые души». Москва, 1846 год Университетская типография

Павла Ивановича Чичикова знакомят с сыновьями помещика Манилова:

«В столовой уже стояли два мальчика, сыновья Манилова, которые были в тех летах, когда сажают уже детей за стол, но еще на высоких стульях. При них стоял учитель, поклонив­шийся вежливо и с улыбкою. Хозяйка села за свою суповую чашку; гость был посажен между хозяи­ном и хозяйкою, слуга завязал детям на шею салфетки.

— Какие миленькие дети, — сказал Чичиков, посмотрев на них, — а который год?

— Старшему осьмой, а меньшему вчера только минуло шесть, — сказала Манилова.

— Фемистоклюс! — сказал Манилов, обратившись к старшему, который старался освободить свой подбородок, завязанный лакеем в салфетку.

Чичиков поднял несколько бровь, услышав такое отчасти греческое имя, которому, неизвестно почему, Манилов дал окончание на „юс“, но постарался тот же час привесть лицо в обыкновенное положение.

— Фемистоклюс, скажи мне, какой лучший город во Франции?

Здесь учитель обратил все внимание на Фемистоклюса и, казалось, хотел ему вскочить в глаза, но наконец совершенно успокоился и кивнул головою, когда Фемистоклюс сказал: „Париж“.

— А у нас какой лучший город? — спросил опять Манилов.

Учитель опять настроил внимание.

— Петербург, — отвечал Фемистоклюс.

— А еще какой?

— Москва, — отвечал Фемистоклюс.

— Умница, душенька! — сказал на это Чичиков. — Скажите, однако ж… — продолжал он, обратившись тут же с некоторым видом изумления к Маниловым, — в такие лета и уже такие сведения! Я должен вам сказать, что в этом ребенке будут большие способности.

— О, вы еще не знаете его! — отвечал Манилов, — у него чрезвычайно много остроумия. Вот меньшой, Алкид, тот не так быстр, а этот сейчас, если что-нибудь встретит, букашку, козявку, так уж у него вдруг глазен­ки и забегают; побежит за ней следом и тотчас обратит внима­ние. Я его прочу по дипломатической части. Фемистоклюс, — продол­жал он, снова обратясь к нему, — хочешь быть посланником?

— Хочу, — отвечал Фемистоклюс, жуя хлеб и болтая головой направо и налево.

В это время стоявший позади лакей утер посланнику нос, и очень хорошо сделал, иначе бы канула в суп препорядочная посторонняя капля».

2Федор Достоевский. «Бесы»

Федор Достоевский. «Бесы». Санкт-Петербург, 1873 годТипография К. Замысловского

Хроникер пересказывает содержание философской поэмы, которую в молодости написал постаревший ныне либерал Степан Трофимович Верховенский:

«Сцена открывается хором женщин, потом хором мужчин, потом каких-то сил, и в конце всего хором душ, еще не живших, но которым очень бы хотелось пожить. Все эти хоры поют о чем-то очень неопреде­ленном, большею частию о чьем-то проклятии, но с оттенком высшего юмора. Но сцена вдруг переменяется, и наступает какой-то „Праздник жизни“, на котором поют даже насекомые, является черепаха с каки­ми-то латинскими сакрамен­тальными словами, и даже, если припомню, пропел о чем-то один минерал, — то есть предмет уже вовсе неодушевленный. Вообще же все поют беспрерывно, а если разговари­вают, то как-то неопределенно бранятся, но опять-таки с оттенком высшего значения. Наконец сцена опять переменяется, и является дикое место, а между утесами бродит один цивилизованный молодой человек, который срывает и сосет какие-то травы, и на вопрос феи: зачем он сосет эти травы? ответствует, что он, чувствуя в себе избыток жизни, ищет забвения и находит его в соке этих трав; но что главное желание его — поскорее потерять ум (желание, может быть, и излишнее). Затем вдруг въезжает неописанной красоты юноша на черном коне, и за ним следует ужасное множество всех народов. Юноша изображает собою смерть, а все народы ее жаждут. И, наконец, уже в самой последней сцене вдруг появляется Вавилонская башня, и какие-то атлеты ее наконец достраивают с песней новой надежды, и когда уже достраивают до самого верху, то обладатель, положим хоть Олимпа, убегает в комическом виде, а догадавшееся человечество, завладев его местом, тотчас же начинает новую жизнь с новым проникновением вещей».

3Антон Чехов. «Драма»

Антон Чехов. Сборник «Пестрые рассказы». Санкт-Петербург, 1897 год Издание А. С. Суворина

Мягкосердечный литератор Павел Васильевич принужден выслушивать длиннейшее драматическое сочинение, которое вслух зачитывает ему писательница-графоманка Мурашкина:

«— Вы не находите, что этот монолог несколько длинен? — спросила вдруг Мурашкина, поднимая глаза.

Павел Васильевич не слышал монолога. Он сконфузился и сказал таким виноватым тоном, как будто не барыня, а он сам написал этот монолог:

— Нет, нет, нисколько… Очень мило…

Мурашкина просияла от счастья и продолжала читать:

— „Анна. Вас заел анализ. Вы слишком рано перестали жить сердцем и доверились уму. — Валентин. Что такое сердце? Это понятие анатомическое. Как условный термин того, что называется чувствами, я не признаю его. — Анна (смутившись). А любовь? Неужели и она есть продукт ассоциации идей? Скажите откровенно: вы любили когда-нибудь? — Валентин (с горечью). Не будем трогать старых, еще не заживших ран (пауза). О чем вы задумались? — Анна. Мне кажется, что вы несчастливы“.

Во время XVI явления Павел Васильевич зевнул и нечаянно издал зубами звук, какой издают собаки, когда ловят мух. Он испугался этого неприличного звука и, чтобы замаскировать его, придал своему лицу выражение умилительного внимания.

„XVII явление… Когда же конец? — думал он. — О, боже мой! Если эта мука продолжится еще десять минут, то я крикну караул… Невыносимо!“

Но вот наконец барыня стала читать быстрее и громче, возвысила голос и прочла: „Занавес“.

Павел Васильевич легко вздохнул и собрался подняться, но тотчас же Мурашкина перевернула страницу и продолжала читать:

— „Действие второе. Сцена представляет сельскую улицу. Направо школа, налево больница. На ступенях последней сидят поселяне и поселянки“.

— Виноват… — перебил Павел Васильевич. — Сколько всех действий?

— Пять, — ответила Мурашкина и тотчас же, словно боясь, чтобы слушатель не ушел, быстро продолжала: „Из окна школы глядит Валентин. Видно, как в глубине сцены поселяне носят свои пожитки в кабак“».

4Михаил Зощенко. «В пушкинские дни»

Михаил Зощенко. «Избранное». Петрозаводск, 1988 год © Издательство «Карелия»

На литературном вечере, приурочен­ном к столетнему юбилею со дня гибели поэта, советский управдом выступает с торжественной речью о Пушкине:

«Конечно, я, дорогие товарищи, не историк литературы. Я позволю себе подойти к великой дате просто, как говорится, по-человечески.

Такой чистосердечный подход, я полагаю, еще более приблизит к нам образ великого поэта.

Итак, сто лет отделяют нас от него! Время действительно бежит неслыханно быстро!

Германская война, как известно, началась двадцать три года назад. То есть, когда она началась, то до Пушкина было не сто лет, а всего семьдесят семь.

А я родился, представьте себе, в 1879 году. Стало быть, был еще ближе к великому поэту. Не то чтобы я мог его видеть, но, как говорится, нас отделяло всего около сорока лет.

Моя же бабушка, еще того чище, родилась в 1836 году. То есть Пушкин мог ее видеть и даже брать на руки. Он мог ее нянчить, и она могла, чего доброго, плакать на руках, не предполагая, кто ее взял на ручки.

Конечно, вряд ли Пушкин мог ее нянчить, тем более что она жила в Калуге, а Пушкин, кажется, там не бывал, но все-таки можно допустить эту волнующую возможность, тем более что он мог бы, кажется, заехать в Калугу повидать своих знакомых.

Мой отец, опять-таки, родился в 1850 году. Но Пушкина тогда уже, к сожалению, не было, а то он, может быть, даже и моего отца мог бы нянчить.

еще больше шуток

 

Топ-10 шуток Пушкина

О себе самом, о друзьях и родственниках, о чужих и своих сочинениях

Но мою прабабушку он наверняка мог уже брать на ручки. Она, представьте себе, родилась в 1763 году, так что великий поэт мог запросто приходить к ее родителям и требовать, чтобы они дали ему ее подержать и ее понянчить… Хотя, впрочем, в 1837 году ей было, пожалуй, лет этак шестьдесят с хвостиком, так что, откровенно говоря, я даже и не знаю, как это у них там было и как они там с этим устраивались… Может быть, даже и она его нянчила… Но то, что для нас покрыто мраком неизвестности, то для них, вероятно, не составляло никакого труда, и они прекрасно разбирались, кого нянчить и кому кого качать. И если старухе действительно было к тому времени лет под шесть­десят, то, конечно, смешно даже и подумать, чтобы ее кто-нибудь там нянчил. Значит, это уж она сама кого-нибудь нянчила.

И, может быть, качая и напевая ему лирические песенки, она, сама того не зная, пробудила в нем поэтические чувства и, может быть, вместе с его пресловутой нянькой Ариной Родионовной вдохновила его на сочинение некоторых отдельных стихотворений».

5Даниил Хармс.

«Что теперь продают в магазинах»Даниил Хармс. Сборник рассказов «Старуха». Москва, 1991 год © Издательство «Юнона»

«Коратыгин пришел к Тикакееву и не застал его дома.

А Тикакеев в это время был в магазине и покупал там сахар, мясо и огурцы. Коратыгин потоптался у дверей Тикакеева и собрался уже писать записку, вдруг смотрит, идет сам Тикакеев и несет в руках клеенчатую кошелку. Коратыгин увидел Тикакеева и кричит ему:

— А я вас уже целый час жду!

— Неправда, — говорит Тикакеев, — я всего двадцать пять минут как из дома.

— Ну уж этого я не знаю, — сказал Коратыгин, — а только я тут уже целый час.

— Не врите! — сказал Тикакеев. — Стыдно врать.

— Милостивейший государь! — сказал Коратыгин. — Потрудитесь выбирать выражения.

— Я считаю… — начал было Тикакеев, но его перебил Коратыгин:

— Если вы считаете… — сказал он, но тут Коратыгина перебил Тикакеев и сказал:

— Сам-то ты хорош!

Эти слова так взбесили Коратыгина, что он зажал пальцем одну ноздрю, а другой ноздрей сморкнулся в Тикакеева. Тогда Тикакеев выхватил из кошелки самый большой огурец и ударил им Коратыгина по голове. Коратыгин схватился руками за голову, упал и умер.

Вот какие большие огурцы продаются теперь в магазинах!»

6Илья Ильф и Евгений Петров. «Чувство меры»

Илья Ильф и Евгений Петров. «Чувство меры». Москва, 1935 год© Издательство «Огонек»

Свод гипотетических правил для тупых советских бюрократов (один из них, некий Басов, является антигероем фельетона):

«Нельзя же все приказы, распоряжения и инструкции сопровождать тысячью оговорок, чтобы Басовы не наделали глупостей. Тогда скромное постановление, скажем, о запрещении провоза живых поросят в вагонах трамвая должно будет выглядеть так:

„1. Запрещается во избежание штрафа провозить в вагонах трамвая живых поросят.

Однако при взимании штрафа не следует держателей поросят:

а) толкать в грудь;
б) называть мерзавцами;
в) сталкивать на полном ходу с площадки трамвая под колеса встречного грузовика;
г) нельзя приравнивать их к злостным хулиганам, бандитам и растратчикам;
д) нельзя ни в коем случае применять это правило в отношении граждан, везущих с собой не поросят, а маленьких детей в возрасте до трех лет;

е) нельзя распространять его на граждан, вовсе не имеющих поросят;
ж) а также на школьников, поющих на улицах революционные песни“».

7Михаил Булгаков. «Театральный роман»

Михаил Булгаков. «Театральный роман». Москва, 1999 год © Издательство «Голос»

Драматург Сергей Леонтьевич Максудов читает великому режиссеру Ивану Васильевичу, ненавидящему, когда на сцене стреляют, свою пьесу «Черный снег». Прототипом Ивана Васильевича послужил Константин Станиславский, Максудова — сам Булгаков: 

«Вместе с надвигающимися сумерками наступила и катастрофа. Я прочитал:

— „Б а х т и н (Петрову). Ну, прощай! Очень скоро ты придешь за мною…

П е т р о в. Что ты делаешь?!

Б а х т и н (стреляет себе в висок, падает, вдали послышалась гармони…)“.

— Вот это напрасно! — воскликнул Иван Васильевич. — Зачем это? Это надо вычеркнуть, не медля ни секунды. Помилуйте! Зачем же стрелять?

— Но он должен кончить самоубийством, — кашлянув, ответил я.

— И очень хорошо! Пусть кончит и пусть заколется кинжалом!

— Но, видите ли, дело происходит в гражданскую войну… Кинжалы уже не применялись…

— Нет, применялись, — возразил Иван Васильевич, — мне рассказывал этот… как его… забыл… что применялись… Вы вычеркните этот выстрел!. .

Я промолчал, совершая грустную ошибку, и прочитал дальше:

— „(…моника и отдельные выстрелы. На мосту появился человек с винтовкой в руке. Луна…)“

— Боже мой! — воскликнул Иван Васильевич. — Выстрелы! Опять выстрелы! Что за бедствие такое! Знаете что, Лео… знаете что, вы эту сцену вычеркните, она лишняя.

— Я считал, — сказал я, стараясь говорить как можно мягче, — эту сцену главной… Тут, видите ли…

— Форменное заблуждение! — отрезал Иван Васильевич. — Эта сцена не только не главная, но ее вовсе не нужно. Зачем это? Ваш этот, как его?..

— Бахтин.

— Ну да… ну да, вот он закололся там вдали, — Иван Васильевич махнул рукой куда-то очень далеко, — а приходит домой другой и говорит матери — Бехтеев закололся!

— Но матери нет… — сказал я, ошеломленно глядя на стакан с крышечкой.

— Нужно обязательно! Вы напишите ее. Это нетрудно. Сперва кажется, что трудно — не было матери, и вдруг она есть, — но это заблуждение, это очень легко. И вот старушка рыдает дома, а который принес известие… Назовите его Иванов…

— Но… ведь Бахтин герой! У него монологи на мосту… Я полагал…

— А Иванов и скажет все его монологи!. . У вас хорошие монологи, их нужно сохранить. Иванов и скажет — вот Петя закололся и перед смертью сказал то-то, то-то и то-то… Очень сильная сцена будет».

8Владимир Войнович. «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина»

Владимир Войнович. «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Париж, 1975 год © Издательство YMCA-Press

Полковник Лужин пытается выудить из Нюры Беляшовой сведения о мифическом фашистском резиденте по имени Курт: 

«— Ну что же. — Заложив руки за спину, он прошелся по кабинету. — Вы все-таки. Откровенно со мной не хотите. Ну что ж. Мил насильно. Не будешь. Как говорится. Мы вам помочь. А вы нам не хотите. Да. А между прочим, Курта случайно не знаете, а?

— Кур-то? — удивилась Нюра.

— Ну да, Курта.

— Да кто ж кур-то не знает? — Нюра пожала плечами. — Да как же это можно в деревне без кур-то?

— Нельзя? — быстро переспросил Лужин. — Да. Конечно. В деревне без Курта. Никак. Нельзя. Невозможно. — Он придвинул к себе настольный календарь и взял ручку. — Как фамилия?

— Беляшова, — сообщила Нюра охотно.

— Беля… Нет. Не это. Мне нужна фамилия не ваша, а Курта. Что? — насупился Лужин. — И это не хотите сказать?

Нюра посмотрела на Лужина, не понимая. Губы ее дрожали, на глазах опять появились слезы.

— Не понимаю, — сказала она медленно. — Какие же могут быть у кур фамилии?

— У кур? — переспросил Лужин. — Что? У кур? А? — Он вдруг все понял и, спрыгнув на пол, затопал ногами. — Вон! Вон отсюда».

9Сергей Довлатов. «Заповедник»

Сергей Довлатов. «Заповедник». Анн-Арбор, 1983 год © Издательство «Эрмитаж»

Автобиографический герой работает экскурсоводом в Пушкинских Горах: 

«Ко мне застенчиво приблизился мужчина в тирольской шляпе:

— Извините, могу я задать вопрос?

— Слушаю вас.

— Это дали?

— То есть?

— Я спрашиваю, это дали? — Тиролец увлек меня к распахнутому окну.

— В каком смысле?

— В прямом. Я хотел бы знать, это дали или не дали? Если не дали, так и скажите.

— Не понимаю.

Мужчина слегка покраснел и начал торопливо объяснять:

— У меня была открытка… Я — филокартист…

— Кто?

— Филокартист. Собираю открытки… Филос — любовь, картос…

— Ясно.

— У меня есть цветная открытка — „Псковские дали“. И вот я оказался здесь. Мне хочется спросить — это дали?

— В общем-то, дали, — говорю.

— Типично псковские?

— Не без этого.

Мужчина, сияя, отошел…»

10Юрий Коваль. «Самая легкая лодка в мире»

Юрий Коваль. «Самая легкая лодка в мире». Москва, 1984 год© Издательство «Молодая гвардия»

Группа друзей и приятелей главного героя рассматривает скульптурную композицию художника Орлова «Люди в шляпах»:

«— Люди в шляпах, — сказала Клара Курбе, задумчиво улыбаясь Орлову. — Какой интересный замысел!

— Все в шляпах, — заволновался Орлов. — И у каждого под шляпой свой внутренний мир. Видите этого носатого? Носатый-то он носатый, а под шляпой у него все равно свой мир. Как думаете, какой?

Девушка Клара Курбе, а за нею и остальные пристально оглядели носатого члена скульптурной группы, прикидывая, какой у него внутренний мир.

— Ясно, что в этом человеке происходит борьба, — сказала Клара, — но борьба непростая.

Все снова вперились в носатого, размышляя, какая в нем может происходить такая уж борьба.

— Мне кажется, это борьба неба и земли, — пояснила Клара.

Все замерли, и Орлов растерялся, не ожидая, видно, от девушки такой силы взгляда. Милиционер же художник отчетливо остолбенел. Ему, пожалуй, и в голову не приходило, что небо и земля могут бороться. Краешком глаза глянул он на пол, а после на потолок.

— Все это правильно, — чуть заикаясь, сказал Орлов. — Точно подмечено. Именно — борьба…

— А под той кривой шляпой, — продолжала Клара, — под той борьба огня с водой.

Милиционер с граммофоном окончательно пошатнулся. Силою своих взглядов девушка Клара Курбе решилась затмить не только граммофон, но и скульптурную группу. Милиционер-художник обеспокоился. Выбравши одну из шляп попроще, он ткнул в нее пальцем и сказал:

— А под этой происходит борьба добра со злом.

— Хэ-хэ, — ответила Клара Курбе. — Ничего подобного.

Милиционер поежился и, закрыв рот, воззрился на Клару.

Орлов толкнул локтем Петюшку, который чем-то хрустел в кармане.

Вглядываясь в скульптурную группу, Клара молчала.

— Под этой шляпой происходит нечто иное, — замедленно начала она. — Это… борьба борьбы с борьбой!»

два теста на знание шуток

 

Закончите шутку Довлатова

Хорошо ли вы помните тексты одного из самых остроумных русских писателей?

 

Помните ли вы шутки Остапа Бендера?

Проверьте, насколько хорошо вы знаете главного остряка советской литературы

Изображения: Петр Соколов. «Обед у Манилова».

Около 1899 года Аукцион «Мешок»

Теги

Цитаты
Что читать
Юмор

микрорубрики

Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

Фотография дня

Всадники без головы

Похмелье дня

У «Свежего кавалера» на картине Федотова

Телепередача дня

Самоубийство ведущей в прямом эфире

Архив

Литература

Игра на знание трилогии Толкина

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2022. Все права защищены

Толстовки, сумки, подарочные подписки и даже игра «Собери музей»! Лучшие подарки на Новый год в

Толстовки, сумки, подарочные подписки и даже игра «Собери музей»!
Лучшие подарки на Новый год в «Магазине Arzamas»

Подарки на Новый год: толстовки, сумки, подарочные подписки и даже игра «Собери музей»!

«Магазине Arzamas»В магазин!Магазин Arzamas

Никакой Пеппи и стихов про голод: как выбрать прозведение для художественного чтения

В школе детям постоянно задают учить наизусть стихи или отрывки из произведений. И очень часто они им не нравятся: дети их не понимают, а чувства героев им не знакомы. Наш блогер Марина Шум даёт 7 советов, которые помогут выбрать произведения для художественного чтения или просто для заучивания наизусть.

Уже четвёртый год моя старшая дочь занимается художественным чтением. Это разновидность театрального искусства, когда на сцене рассказывается литературное произведение, частично или полностью. Залог успеха — артистизм, внешний вид и удачно подобранный репертуар.

Часто подбором произведений для конкурса чтецов занимается художественный руководитель. Но некоторые режиссёры разрешают и даже поощряют, когда инициатива исходит от родителей или детей. Мне такой демократический подход нравится. При чтении книг дочь уже сама отмечает фрагменты, которые хотела бы взять в работу. А вот мои выводы, к которым я пришла за 4 года.

1. Репертуар должен соответствовать возрасту ребёнка

Это очень важный момент. Не стоит пятилетнему малышу давать стихи про войну, голод, или слишком углубляться в философию. Иначе ребёнок не сможет прочувствовать произведение. Просто потому, что не сможет его понять. И наоборот — не надо подросшим детям давать слишком простой, «детский», материал. Намного легче прочувствовать героя, когда он твой ровесник. На конкурсах за несоответствие репертуара возрасту снимают баллы.

Фото из личного архива Марины Шум

2. Не берите заезженные произведения

Пеппи Длинныйчулок и Маленькая Баба-Яга, герои Барто и Пивоваровой встречаются практически на каждом конкурсе. Также, как и лица скучающих жюри. Организаторы конкурса «Живая классика» уже выложили список произведений, за декламацию которых не получишь много баллов.

3. Смотрите профессиональные конкурсы чтецов и читки актёров

Там часто можно вдохновиться не только интересным прочтением произведений, но и познакомиться с новыми именами писателей. А еще, во время пандемии многие артисты стали читать детские книги «на камеру». Двойное бинго: можно обниматься с ребёнком на диване и подбирать репертуар одновременно.

Фото из личного архива Марины Шум

Совет от десятилетней дочери: «Нужно, чтобы образ героя нравился ребенку. Если герой не нравится, но ты его всё равно играешь, будешь испытывать внутреннее сопротивление. И тогда не сможешь выложиться по полной.»

4. Читайте современных авторов

Их мир более понятен и близок к реалиям. Да и сценический образ точно не будет заезженным. Ваш ребёнок будет первым, а не двадцать первым. А значит, никого не придётся переплёвывать. Одна Пеппи тянулась в шпагатах, вторая — делала сальто. А чем бы удивить жюри третьей? И еще: через несколько десятилетий, а то и просто лет, современные авторы уже станут классикой. Зачем ждать так долго?

5. Отдавайте предпочтение малым формам

Часто рассказы по глубине затронутых проблем и вызываемых чувств не уступают романам. Из больших форм бывает сложно вычленить отрывок, который был бы и интересным по содержанию, и законченным по смыслу. Сейчас много книг для дошкольников и младших школьников, где вместо глав — истории. Это тоже хороший чтецкий материал.

6. Чем младше ребенок, тем динамичнее произведение

Смена действий, героев, локаций помогает ребенку раскрыть себя на сцене, делает его актёрские грани богаче, интереснее и ярче. Если ребёнку в рамках одного произведения надо сыграть унылого, легкомысленного, строгого героя, а в конце превратиться в жизнерадостного — это хороший чтецкий материал. Мое открытие — сказки в стихах. И я сейчас не про Пушкина. А вот нежные барышни подросткового возраста уже могут поделиться своими душевными терзаниями, мечтаниями, надеждами в виде монологов. Но — не Тэффи единой.

Фото из личного архива Марины Шум

7. Просматривайте детские журналы

Авторы, которые публикуются в периодических изданиях, уже прошли строгий отбор редакционного совета. По сути, это сливки детской литературы. Не обязательно тратить время на поиск печатных версий, многие журналы выходят в электронном виде.

И напоследок: читайте, читайте и еще раз читайте! И вам обязательно попадется интересный материал. Тот, от которого хочется плакать. Или смеяться. Или плакать и смеяться одновременно. А может быть (вы обязательно это почувствуете!), от черно-белых строчек вдруг всколыхнутся тихой радостью воспоминания детства. И явятся забытые, но такие важные надежды и мечты. Скорее хватайте такой текст, и кладите себе в копилку! Авторы, с чьим творчеством я рекомендую ознакомиться в первую очередь:

• Анна Никольская
• Виктория Ледерман
• Джулия Дональдсон
• Ксения Горбунова
• Дарья Доцук
• Тамара Михеева
• Наталья Песочинская
• Нина Дашевская
• Юлия Кузнецова
• Ксения Драгунская

Вы находитесь в разделе «Блоги». Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Иллюстрация на обложке: Shutterstock / GoodStudio

10 лучших стихотворений для заучивания и выучивания наизусть – Интересная литература

Литература

Выбрано доктором Оливером Тирлом

Какие качества делают стихотворение особенно подходящим для запоминания? Основываясь на нашем обширном опыте составления списков стихов на все случаи жизни и нужды, мы бы сказали, что в идеале лучшие стихи для заучивания или «выучивания наизусть» должны: 1) иметь достаточно регулярный ритм или размер (поскольку это может помочь запоминанию); ), 2) рифмовать и 3) быть довольно коротким.

Стихи, которые мы собрали ниже, соответствуют этим критериям, поэтому, если вы хотите произвести впечатление на своих друзей или расширить свои познания в поэзии, эти десять стихотворений — отличное место для начала.

1. Уильям Шекспир, «Сравню ли я тебя с летним днем?».

Это стихотворение, содержащее одну из самых известных вступительных строк во всей английской поэзии, представляет собой смелый и решительный шаг вперед в последовательности сонетов, которые мы читаем. Впервые ключ к бессмертию Прекрасного Юноши кроется не в продолжении рода (как это было в предыдущих 17 сонетах), а в стихах самого Шекспира.

Так как это сонет — в частности, английский или шекспировский сонет (хотя на самом деле Шекспир не изобрел форму, названную в его честь) — это всего 14 строк, и их можно легко запомнить за один присест, если вы действительно хотите Это. Вот как это начинается:

Могу ли я сравнить тебя с летним днем?
Ты прекраснее и сдержаннее:
Суровые ветры качают милые бутоны мая,
И у летнего срока слишком короткий срок…

2. Элизабет Барретт Браунинг, «Как я люблю тебя? Дай мне сосчитать пути».

Еще один сонет, начальную строку которого иногда ошибочно приписывают Шекспиру. На самом деле это стихотворение было написано одной из самых популярных поэтесс викторианской эпохи Элизабет Баррет Браунинг (1806–1861) для своего мужа Роберта Браунинга (который был также поэтом, хотя гораздо менее успешным из двух, когда появилось это стихотворение). Это прекрасное стихотворение о любви, которое можно запомнить во время обеденного перерыва. Стихотворение начинается:

Как я люблю тебя? Позвольте мне считать пути.
Я люблю тебя до глубины, широты и высоты
Моя душа может достичь, когда я чувствую себя вне поля зрения
Ради целей бытия и идеальной благодати…

3. Альфред, лорд Теннисон, «Перерыв, перерыв, перерыв».

Возможно, это стихотворение Теннисона , которое нужно запомнить, потому что: 1) оно короткое; 2) его ритм помогает разделить строки в памяти и вспомнить, какой бит куда идет; и 3) его начальная строка состоит из тех же трех слов, что очень помогает! Стихотворение было написано после внезапной смерти близкого друга Теннисона, Артура Халлама, и представляет собой прекрасную элегию о силе утраты. Начинается:

Разбей, разбей, разбей,
На твоих холодных серых камнях, о Море!

И я бы хотел, чтобы мой язык мог изрекать
Мысли, возникающие во мне…

4. Кристина Россетти, «Помни».

Кристина Россетти (1830–1894 гг.) была одним из величайших и наиболее влиятельных поэтов викторианской эпохи. Она была младшей сестрой (на два года) художника-прерафаэлита и поэта Данте Габриэля Россетти. Свое первое стихотворение она сочинила еще совсем юной девушкой; она продиктовала его своей матери. Она гласила просто: «Сесилия никогда не ходила в школу / Без своего гладиатора».0005

Гоблинский рынок и другие стихи был первым опубликованным сборником ее стихов, и именно эта книга привлекла к ней внимание общественности. Она продолжала оказывать влияние на ряд более поздних поэтов, включая Джерарда Мэнли Хопкинса, Форда Мэдокса Форда и Элизабет Дженнингс. Филип Ларкин был ее поклонником, восхваляя ее «стальной стоицизм».

Сонеты особенно хороши для запоминания из-за правильного пятистопного ямбического ритма (в большинстве сонетов) и ограничения в 14 строк, не говоря уже о схеме рифмовки.

Это стихотворение, написанное, когда Россетти был еще подростком (!), трогательное, но в то же время стоическое стихотворение, в котором говорящий умоляет своих близких помнить ее, когда она умрет, но не печалиться о ее смерти:

Вспомни меня, когда я уйду,
Ушел далеко в безмолвную страну;
Когда ты больше не можешь держать меня за руку,
И я не поворачиваюсь, чтобы уйти, но поворачиваюсь и остаюсь…

5. Эмили Дикинсон, «Потому что я не могла остановиться ради смерти».

Есть много коротких стихотворений Эмили Дикинсон, которые заслуживают того, чтобы их запомнили, и, поскольку она предпочитала короткую лирику и форму четверостишия, ее стихи — подарок начинающему поэту-цитатору.

Если вы хотите произвести впечатление на своих друзей своей способностью излагать строки загадочных стихов, как насчет этого очаровательно-мрачного стихотворения, в котором говорящий Дикинсон рассказывает о своей встрече со Смертью? Стихотворение начинается:

Потому что я не мог остановиться из-за Смерти –
Он любезно остановился для меня –
Повозка держалась, но только Мы сами –
И Бессмертие…

6. Льюис Кэрролл, «Бармаглот».

Любая подборка стихов для заучивания должна содержать этот классический пример бессмысленного стиха. Полное стихотворение впервые появилось в романе Кэрролла 1871 года « Зазеркалье », его великолепном продолжении книги «Приключения Алисы в стране чудес », а также дало нам несколько новых слов, которые теперь широко используются (см. узнать больше и прочитать стихотворение полностью), это также великолепное короткое повествовательное стихотворение о герое, убивающем чудовище. Что не нравится?

Заучивание наизусть некоторых замечательных фраз из стихотворения («snickersnack», «vorpal», «bandersnatch») может подарить вам часы веселья:
Все мимсы были бороговами,
И момэ ратс превзошли …

7. А. Э. Хаусман, «Самое красивое из деревьев, вишня сейчас».

Хаусман (1859-1936), возможно, не произвел революцию в поэзии, как некоторые другие имена в этом списке, но из всех поэтов, включенных в этот список, он, возможно, тот, чье творчество легче всего поддается изучению. наизусть. Его любовь к регулярным схемам рифмовки и стиховым формам, его простое и прямое использование языка, а также его способность выражать глубоко прочувствованные чувства в трогательных и трогательных стихах — все это делает Хаусмана способным выучить и носить с собой «наизусть».

Это стихотворение, в котором «Парень из Шропшира» Хаусмана наблюдает за цветущей вишней на деревьях и размышляет, будучи молодым парнем двадцати лет, что ему осталось всего пятьдесят лет из его библейских трех десятков и десяти лет, является показательным примером. :

Прекраснейшее из деревьев, вишня теперь
Цветет на ветке,
И стоит на лесной дороге
В белом на Пасху …

8. Роберт Фрост, «Неизбранная дорога».

Роберт Фрост (1874-1919 гг.)63) считается одним из величайших американских поэтов ХХ века. И все же он не принадлежал ни к какому конкретному движению: в отличие от своих современников Уильяма Карлоса Уильямса или Уоллеса Стивенса он не был модернистом, предпочитая более традиционные способы и используя более прямой и менее туманный поэтический язык. Он классно заметил, что свободный стих, который любили многие поэты-модернисты, что это «все равно что играть в теннис с опущенной сеткой».

Многие из его стихов посвящены миру природы, а леса и деревья занимают видное место в некоторых из его самых известных и широко вошедших в антологию стихов («Неизбранная дорога», «Остановка в лесу снежным вечером», «Березки», «Дерево у моего окна»). В других местах он любил очень короткие и содержательные поэтические высказывания: см., например, «Огонь и лед» и «Но космическое пространство».

Таким образом, как и Хаусман, Фрост предпочитал традиционные формы стихов, а также простой, но лирический стиль. И хотя многие люди знают слова в последней строфе этого стихотворения, немало людей неверно их истолковывают — и насколько хорошо кто-нибудь знает остальную часть «Неизбранной дороги»? Почему бы не запомнить это классическое стихотворение о том, как выбрать «неизведанный» путь…

9. У. Х. Оден, «Похоронный блюз».

Незабываемо процитировано в фильме 1994 года Четыре свадьбы и одни похороны — успех которого привел к тому, что целое новое поколение открыло для себя поэзию Одена, — эта элегия фактически зародилась как пародия на публичные некрологи, хотя ее чувства также можно считать искренними, что свидетельствует о гениальности Одена. Четыре четверостишия этого стихотворения идеально подходят для запоминания.

10. Стиви Смит, «Не махать, а тонуть».

Давайте завершим эту подборку замечательных стихов для заучивания стихотворением одного из самых ярких и эксцентричных голосов двадцатого века: Стиви Смита (19 лет).02-71), поэтесса, писательница и художница, которая в своем самом известном стихотворении, состоящем всего из двенадцати легко запоминающихся строк, рассказывает о человеке, который тонет, когда люди ошибочно принимают его сигнал о помощи за махание рукой…

Автор этой статьи, доктор Оливер Тирл, литературный критик и преподаватель английского языка в Университете Лафборо. Среди прочего, он является автором книг «Тайная библиотека: путешествие книголюбов по историческим курьезам» и «Великая война, Пустошь и модернистская длинная поэма».

Нравится:

Нравится Загрузка…

Теги: Лучшие стихи, Классика, Английская литература, Учить наизусть, Стихи для запоминания, Поэзия

21 пример идеальной прозы из литературы — Книжный магазин Buzz

Книги, основанные на сюжете, могут слетать с полок и получать титулы «бестселлеров» направо и налево, но настоящей классикой становятся произведения, основанные на прозе. Люди на Reddit задавали вопрос: «Вы когда-нибудь встречали предложение в романе, которое вы считали абсолютно идеальным?» и определили сплошное поперечное сечение вечных линий, от которых захватывает дух. Это всего лишь образец; подумайте о своих собственных чтениях и, пожалуйста, поделитесь более совершенными строками ниже в комментариях.

«Она не делала ничего, что я мог видеть, кроме того, что стояла там, облокотившись на перила балкона, удерживая вселенную воедино».

— Дж. Д. Сэлинджер, «Девушка, которую я знал» (рассказ)

«Я думаю… если правда, что умов столько, сколько голов, то и видов любви столько же, сколько сердец».

— Лев Толстой, «Анна Каренина»

«Пламя, развевающееся на ветру, и угли бледнели, и углублялись, и бледнели, и углублялись, как биение крови какого-то живого существа, выпотрошенного на земле перед ними, и они наблюдали за огнем, который содержит в себе что-то от самих людей, поскольку они меньше это и отделены от своих истоков и являются изгнанниками.

— Кормак Маккарти, «Кровавый меридиан»

– И, может быть, в этом вся разница; быть может, вся мудрость, и вся истина, и вся искренность как раз сжаты в тот неоценимый момент времени, в который мы перешагиваем порог невидимого.

— Джозеф Конрад, «Сердце тьмы»

Потому что, когда я читаю, я на самом деле не читаю; Я кладу в рот красивую фразу и высасываю ее, как фруктовую леденец, или я потягиваю ее, как ликер, пока мысль не растворяется во мне, как спирт, наполняя мозг и сердце и направляясь по венам к основанию каждого кровеносного сосуда. Д

— Богумил Грабал, «Слишком громкое одиночество»

«Много лет спустя, когда он столкнулся с расстрельной командой, полковник Аурелиано Буэндиа вспомнил тот далекий день, когда его отец взял его исследовать лед».

— Габриэль Гарсиа Маркес, «Сто лет одиночества»

. ..единственные люди для меня — это сумасшедшие, безумные, чтобы жить, безумные, чтобы говорить, безумные, чтобы спастись, желающие всего одновременно, те, которые никогда не зевают и не говорят банальностей, но горите, горите, горите, как сказочные желтые римские свечи, взрывающиеся, как пауки, среди звезд, а посередине вы видите, как вспыхивает синий центральный свет, и все восклицают: «Аууу!»

— Джек Керуак, «В дороге»

«Кусочки, которыми я являюсь, она собрала их и вернула мне в правильном порядке».

— Тони Моррисон, «Любимая»

«Я увидел себя сидящим в развилке этой смоковницы, умирающим от голода только потому, что я не мог решить, какой из смоков выбрать. Я хотел каждый из них, но выбор одного означал потерю всех остальных, и, пока я сидел, не в силах решить, фиги начали сморщиваться и чернеть, и один за другим они шлепнулись на землю в мои ноги.

— Сильвия Плат, «Под стеклянным колпаком»

«Однажды ночью после вечеринки в саду звезда летела сквозь облака, и я сказал звезде: «Поглоти меня».

— Вирджиния Вульф, «Волны»

«На мгновение последний солнечный свет осветил ее сияющее лицо романтической нежностью; ее голос заставлял меня двигаться вперед, затаив дыхание, пока я слушал — затем сияние померкло, каждый свет покидал ее с затянувшимся сожалением, как дети, покидающие приятную улицу в сумерках.

— Ф. Скотт Фицджеральд, «Великий Гэтсби»

«Темно, потому что ты слишком стараешься. Слегка ребенок, слегка. Научитесь делать все легко. Да, чувствуйте легко, даже если вы чувствуете глубоко. Просто легко позволяйте вещам происходить и легко справляйтесь с ними.

— Олдос Хаксли, «Остров»

«Убить время не так сложно, как кажется. Я могу выстрелить сотней чисел в грудь и смотреть, как они кровоточат десятичными знаками на моей ладони. Я могу содрать цифры с часов и посмотреть, как часовая стрелка отметит свой последний отсчет прямо перед тем, как заснуть. Я могу задохнуться секунды, просто задерживая дыхание. Я убиваю минуты часами, и кажется, никто не возражает.

— Тахере Мафи, «Разрушь меня»

«Все, к чему я прикасаюсь, — это ветки, твердые и искривленные, как сердца запуганных маленьких животных».

— Харуки Мураками, «Кафка на берегу»

«Что такое звезды, как не точки в теле Бога, куда мы втыкаем исцеляющие иглы нашего ужаса и тоски?»

— Томас Пинчон, «Радуга гравитации»

«Не упасть было слишком тяжело, слишком тяжело: и он чувствовал безмолвное угасание своей души, как она вот-вот должна была прийти, упасть, упасть, но еще не упасть, еще не упасть, но вот-вот упасть».

— Джеймс Джойс, «Портрет художника в юности»

. И если сейчас около двадцатого октября, и все пахнет дымом, а небо оранжево-пепельно-серое в сумерках, кажется, Хэллоуин никогда не наступит из-за падения метел и мягкого хлопания простыней по углам.