Сказка о царе Салтане — Пушкин. Полный текст стихотворения — Сказка о царе Салтане

Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
«Кабы я была царица, —
Говорит одна девица, —
То на весь крещеный мир
Приготовила б я пир».
«Кабы я была царица, —
Говорит ее сестрица, —
То на весь бы мир одна
Наткала я полотна».
«Кабы я была царица, —
Третья молвила сестрица, —
Я б для батюшки-царя
Родила богатыря».
Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрыпела,
И в светлицу входит царь,
Стороны той государь.
Во всё время разговора
Он стоял позадь забора;
Речь последней по всему
Полюбилася ему.
«Здравствуй, красная девица, —
Говорит он, — будь царица
И роди богатыря
Мне к исходу сентября.
Вы ж, голубушки-сестрицы,
Выбирайтесь из светлицы,
Поезжайте вслед за мной,
Вслед за мной и за сестрой:

Будь одна из вас ткачиха,
А другая повариха».
В сени вышел царь-отец.
Все пустились во дворец.
Царь недолго собирался:
В тот же вечер обвенчался.
Царь Салтан за пир честной
Сел с царицей молодой;
А потом честные гости
На кровать слоновой кости
Положили молодых
И оставили одних.
В кухне злится повариха,
Плачет у станка ткачиха,
И завидуют оне
Государевой жене.
А царица молодая,
Дела вдаль не отлагая,
С первой ночи понесла.
В те поры война была.
Царь Салтан, с женой простяся,
На добра-коня садяся,
Ей наказывал себя
Поберечь, его любя.
Между тем, как он далёко
Бьется долго и жестоко,
Наступает срок родин;
Сына бог им дал в аршин,
И царица над ребенком
Как орлица над орленком;
Шлет с письмом она гонца,
Чтоб обрадовать отца.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Извести ее хотят,
Перенять гонца велят;
Сами шлют гонца другого
Вот с чем от слова до слова:
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».
Как услышал царь-отец,
Что донес ему гонец,
В гневе начал он чудесить
И гонца хотел повесить;
Но, смягчившись на сей раз,
Дал гонцу такой приказ:
«Ждать царева возвращенья
Для законного решенья».
Едет с грамотой гонец,
И приехал наконец.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Обобрать его велят;
Допьяна гонца поят
И в суму его пустую
Суют грамоту другую —
И привез гонец хмельной
В тот же день приказ такой:
«Царь велит своим боярам,
Времени не тратя даром,
И царицу и приплод
Тайно бросить в бездну вод».
Делать нечего: бояре,
Потужив о государе
И царице молодой,
В спальню к ней пришли толпой.
Объявили царску волю —
Ей и сыну злую долю,
Прочитали вслух указ,
И царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян —
Так велел-де царь Салтан.
В синем небе звезды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
Словно горькая вдовица,
Плачет, бьется в ней царица;
И растет ребенок там
Не по дням, а по часам.
День прошел, царица вопит…
А дитя волну торопит:
«Ты, волна моя, волна!
Ты гульлива и вольна;
Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь,
Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли —
Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!»
И послушалась волна:
Тут же на берег она
Бочку вынесла легонько
И отхлынула тихонько.
Мать с младенцем спасена;
Землю чувствует она.
Но из бочки кто их вынет?
Бог неужто их покинет?
Сын на ножки поднялся,
В дно головкой уперся,
Понатужился немножко:
«Как бы здесь на двор окошко
Нам проделать?» — молвил он,
Вышиб дно и вышел вон.
Мать и сын теперь на воле;
Видят холм в широком поле,
Море синее кругом,
Дуб зеленый над холмом.
Сын подумал: добрый ужин
Был бы нам, однако, нужен.
Ломит он у дуба сук
И в тугой сгибает лук,
Со креста снурок шелковый
Натянул на лук дубовый,
Тонку тросточку сломил,
Стрелкой легкой завострил
И пошел на край долины
У моря искать дичины.
К морю лишь подходит он,
Вот и слышит будто стон…
Видно на море не тихо;
Смотрит — видит дело лихо:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет…
Тот уж когти распустил,
Клёв кровавый навострил…
Но как раз стрела запела,
В шею коршуна задела —
Коршун в море кровь пролил,
Лук царевич опустил;
Смотрит: коршун в море тонет
И не птичьим криком стонет,
Лебедь около плывет,
Злого коршуна клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и в море топит —
И царевичу потом
Молвит русским языком:
«Ты, царевич, мой спаситель,
Мой могучий избавитель,
Не тужи, что за меня
Есть не будешь ты три дня,
Что стрела пропала в море;
Это горе — всё не горе.
Отплачу тебе добром,
Сослужу тебе потом:
Ты не лебедь ведь избавил,
Девицу в живых оставил;
Ты не коршуна убил,
Чародея подстрелил.
Ввек тебя я не забуду:
Ты найдешь меня повсюду,
А теперь ты воротись,
Не горюй и спать ложись».
Улетела лебедь-птица,
А царевич и царица,
Целый день проведши так,
Лечь решились на тощак.
Вот открыл царевич очи;
Отрясая грезы ночи
И дивясь, перед собой
Видит город он большой,
Стены с частыми зубцами,
И за белыми стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей.
Он скорей царицу будит;
Та как ахнет!.. «То ли будет? —
Говорит он, — вижу я:
Лебедь тешится моя».
Мать и сын идут ко граду.
Лишь ступили за ограду,
Оглушительный трезвон
Поднялся со всех сторон:
К ним народ навстречу валит,
Хор церковный бога хвалит;
В колымагах золотых
Пышный двор встречает их;
Все их громко величают
И царевича венчают
Княжей шапкой, и главой
Возглашают над собой;
И среди своей столицы,
С разрешения царицы,
В тот же день стал княжить он
И нарекся: князь Гвидон.
Ветер на море гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах.
Корабельщики дивятся,
На кораблике толпятся,
На знакомом острову
Чудо видят наяву:
Город новый златоглавый,
Пристань с крепкою заставой;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости;
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их он кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали соболями,
Чернобурыми лисами;
А теперь нам вышел срок,
Едем прямо на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана…»
Князь им вымолвил тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану;
От меня ему поклон».
Гости в путь, а князь Гвидон
С берега душой печальной
Провожает бег их дальный;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь печально отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает,
Одолела молодца:
Видеть я б хотел отца».
Лебедь князю: «Вот в чем горе!
Ну, послушай: хочешь в море
Полететь за кораблем?
Будь же, князь, ты комаром».
И крылами замахала,
Воду с шумом расплескала
И обрызгала его
С головы до ног всего.
Тут он в точку уменьшился,
Комаром оборотился,
Полетел и запищал,
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корабль — и в щель забился.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
К царству славного Салтана,
И желанная страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости;
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит: весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце
С грустной думой на лице;
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Около царя сидят
И в глаза ему глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем, иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо,
В свете ж вот какое чудо:
В море остров был крутой,
Не привальный, не жилой;
Он лежал пустой равниной;
Рос на нем дубок единый;
А теперь стоит на нем
Новый город со дворцом,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами,
А сидит в нем князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду;
Молвит он: «Коль жив я буду,
Чудный остров навещу,
У Гвидона погощу».
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят его пустить
Чудный остров навестить.
«Уж диковинка, ну право, —
Подмигнув другим лукаво,
Повариха говорит, —
Город у моря стоит!
Знайте, вот что не безделка:
Ель в лесу, под елью белка,
Белка песенки поет
И орешки всё грызет,
А орешки не простые,
Всё скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Вот что чудом-то зовут».
Чуду царь Салтан дивится,
А комар-то злится, злится —
И впился комар как раз
Тетке прямо в правый глаз.
Повариха побледнела,
Обмерла и окривела.
Слуги, сватья и сестра
С криком ловят комара.
«Распроклятая ты мошка!
Мы тебя!..» А он в окошко,
Да спокойно в свой удел
Через море полетел.
Снова князь у моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ж ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?« —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает;
Чудо чудное завесть
Мне б хотелось. Где-то есть
Ель в лесу, под елью белка;
Диво, право, не безделка —
Белка песенки поет,
Да орешки всё грызет,
А орешки не простые,
Всё скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Но, быть может, люди врут».
Князю лебедь отвечает:
«Свет о белке правду бает;
Это чудо знаю я;
Полно, князь, душа моя,
Не печалься; рада службу
Оказать тебе я в дружбу».
С ободренною душой
Князь пошел себе домой;
Лишь ступил на двор широкий —
Что ж? под елкою высокой,
Видит, белочка при всех
Золотой грызет орех,
Изумрудец вынимает,
А скорлупку собирает,
Кучки равные кладет
И с присвисточкой поет
При честном при всем народе:
Во саду ли, в огороде.
Изумился князь Гвидон.
«Ну, спасибо, — молвил он, —
Ай да лебедь — дай ей боже,
Что и мне, веселье то же».
Князь для белочки потом
Выстроил хрустальный дом,
Караул к нему приставил
И притом дьяка заставил
Строгий счет орехам весть.
Князю прибыль, белке честь.
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого:
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости;
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их и кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали мы конями,
Всё донскими жеребцами,
А теперь нам вышел срок —
И лежит нам путь далек:
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана…»
Говорит им князь тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану;
Да скажите: князь Гвидон
Шлет царю-де свой поклон».
Ности князю поклонились,
Вышли вон и в путь пустились.
К морю князь — а лебедь там
Уж гуляет по волнам.
Молит князь: душа-де просит,
Так и тянет и уносит…
Вот опять она его
Вмиг обрызгала всего:
В муху князь оборотился,
Полетел и опустился
Между моря и небес
На корабль — и в щель залез.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана —
И желанная страна
Вот уж издали видна;
Вот на берег вышли гости;
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит: весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце,
С грустной думой на лице.
А ткачиха с Бабарихой
Да с кривою поварихой
Около царя сидят,
Злыми жабами глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем, иль худо,
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо;
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит
С златоглавыми церквами,
С теремами да садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка там живет ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поет,
Да орешки всё грызет,
А орешки не простые,
Всё скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Слуги белку стерегут,
Служат ей прислугой разной —
И приставлен дьяк приказный
Строгий счет орехам весть;
Отдает ей войско честь;
Из скорлупок льют монету,
Да пускают в ход по свету;
Девки сыплют изумруд
В кладовые, да под спуд;
Все в том острове богаты,
Изоб нет, везде палаты;
А сидит в нем князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду.
«Если только жив я буду,
Чудный остров навещу,
У Гвидона погощу».
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят его пустить
Чудный остров навестить.
Усмехнувшись исподтиха,
Говорит царю ткачиха:
«Что тут дивного? ну, вот!
Белка камушки грызет,
Мечет золото и в груды
Загребает изумруды;
Этим нас не удивишь,
Правду ль, нет ли говоришь.
В свете есть иное диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Это диво, так уж диво,
Можно молвить справедливо!»
Гости умные молчат,
Спорить с нею не хотят.
Диву царь Салтан дивится,
А Гвидон-то злится, злится…
Зажужжал он и как раз
Тетке сел на левый глаз,
И ткачиха побледнела:
«Ай!» и тут же окривела;
Все кричат: «Лови, лови,
Да дави ее, дави…
Вот ужо! постой немножко,
Погоди…» А князь в окошко,
Да спокойно в свой удел
Через море прилетел.
Князь у синя моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает —
Диво б дивное хотел
Перенесть я в мой удел».
«А какое ж это диво?»
— Где-то вздуется бурливо
Окиян, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Князю лебедь отвечает:
«Вот что, князь, тебя смущает?
Не тужи, душа моя,
Это чудо знаю я.
Эти витязи морские
Мне ведь братья все родные.
Не печалься же, ступай,
В гости братцев поджидай».
Князь пошел, забывши горе,
Сел на башню, и на море
Стал глядеть он; море вдруг
Всколыхалося вокруг,
Расплескалось в шумном беге
И оставило на бреге
Тридцать три богатыря;
В чешуе, как жар горя,
Идут витязи четами,
И, блистая сединами,
Дядька впереди идет
И ко граду их ведет.
С башни князь Гвидон сбегает,
Дорогих гостей встречает;
Второпях народ бежит;
Дядька князю говорит:
«Лебедь нас к тебе послала
И наказом наказала
Славный город твой хранить
И дозором обходить.
Мы отныне ежеденно
Вместе будем непременно
У высоких стен твоих
Выходить из вод морских,
Так увидимся мы вскоре,
А теперь пора нам в море;
Тяжек воздух нам земли».
Все потом домой ушли.
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости.
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их и кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете?
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
Торговали мы булатом,
Чистым серебром и златом,
И теперь нам вышел срок;
А лежит нам путь далек,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана».
Говорит им князь тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану.
Да скажите ж: князь Гвидон
Шлет-де свой царю поклон».
Гости князю поклонились,
Вышли вон и в путь пустились.
К морю князь, а лебедь там
Уж гуляет по волнам.
Князь опять: душа-де просит…
Так и тянет и уносит…
И опять она его
Вмиг обрызгала всего.
Тут он очень уменьшился,
Шмелем князь оборотился,
Полетел и зажужжал;
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корму — и в щель забился.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана,
И желанная страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости.
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит, весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце,
С грустной думой на лице.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Около царя сидят —
Четырьмя все три глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо;
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
Каждый день идет там диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в скором беге —
И останутся на бреге
Тридцать три богатыря,
В чешуе златой горя,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор;
Старый дядька Черномор
С ними из моря выходит
И попарно их выводит,
Чтобы остров тот хранить
И дозором обходить —
И той стражи нет надежней,
Ни храбрее, ни прилежней.
А сидит там князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду.
«Коли жив я только буду,
Чудный остров навещу
И у князя погощу».
Повариха и ткачиха
Ни гугу — но Бабариха
Усмехнувшись говорит:
«Кто нас этим удивит?
Люди из моря выходят
И себе дозором бродят!
Правду ль бают, или лгут,
Дива я не вижу тут.
В свете есть такие ль дива?
Вот идет молва правдива:
За морем царевна есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает,
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выплывает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
Молвить можно справедливо,
Это диво, так уж диво».
Гости умные молчат:
Спорить с бабой не хотят.
Чуду царь Салтан дивится —
А царевич хоть и злится,
Но жалеет он очей
Старой бабушки своей:
Он над ней жужжит, кружится —
Прямо на нос к ней садится,
Нос ужалил богатырь:
На носу вскочил волдырь.
И опять пошла тревога:
«Помогите, ради бога!
Караул! лови, лови,
Да дави его, дави…
Вот ужо! пожди немножко,
Погоди!..» А шмель в окошко,
Да спокойно в свой удел
Через море полетел.
Князь у синя моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ж ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает:
Люди женятся; гляжу,
Неженат лишь я хожу».
— А кого же на примете
Ты имеешь? — «Да на свете,
Говорят, царевна есть,
Что не можно глаз отвесть.
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает —
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит.
Только, полно, правда ль это?»
Князь со страхом ждет ответа.
Лебедь белая молчит
И, подумав, говорит:
«Да! такая есть девица.
Но жена не рукавица:
С белой ручки не стряхнешь,
Да за пояс не заткнешь.
Услужу тебе советом —
Слушай: обо всем об этом
Пораздумай ты путем,
Не раскаяться б потом».
Князь пред нею стал божиться,
Что пора ему жениться,
Что об этом обо всем
Передумал он путем;
Что готов душою страстной
За царевною прекрасной
Он пешком идти отсель
Хоть за тридевять земель.
Лебедь тут, вздохнув глубоко,
Молвила: «Зачем далёко?
Знай, близка судьба твоя,
Ведь царевна эта — я».
Тут она, взмахнув крылами,
Полетела над волнами
И на берег с высоты
Опустилася в кусты,
Встрепенулась, отряхнулась
И царевной обернулась:
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит;
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
Князь царевну обнимает,
К белой груди прижимает
И ведет ее скорей
К милой матушки своей.
Князь ей в ноги, умоляя:
«Государыня-родная!
Выбрал я жену себе,
Дочь послушную тебе,
Просим оба разрешенья,
Твоего благословенья:
Ты детей благослови
Жить в совете и любви».
Над главою их покорной
Мать с иконой чудотворной
Слезы льет и говорит:
«Бог вас, дети, наградит».
Князь не долго собирался,
На царевне обвенчался;
Стали жить да поживать,
Да приплода поджидать.
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости.
Князь Гвидон зовет их в гости,
Он их кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали мы недаром
Неуказанным товаром;
А лежит нам путь далек:
Восвояси на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана».
Князь им вымолвил тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному дарю Салтану;
Да напомните ему,
Государю своему:
К нам он в гости обещался,
А доселе не собрался —
Шлю ему я свой поклон».
Гости в путь, а князь Гвидон
Дома на сей раз остался
И с женою не расстался.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна
К царству славного Салтана,
И знакомая страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости.
Царь Салтан зовет их в гости.
Гости видят: во дворце
Царь сидит в своем венце,
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Около царя сидят,
Четырьмя все три глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем, иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо,
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка в нем живет ручная,
Да чудесница какая!
Белка песенки поет
Да орешки всё грызет;
А орешки не простые,
Скорлупы-то золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Белку холят, берегут.
Там еще другое диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в скором беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор —
С ними дядька Черномор.
И той стражи нет надежней,
Ни храбрее, ни прилежней.
А у князя женка есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает;
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
Князь Гвидон тот город правит,
Всяк его усердно славит;
Он прислал тебе поклон,
Да тебе пеняет он:
К нам-де в гости обещался,
А доселе не собрался».
Тут уж царь не утерпел,
Снарядить он флот велел.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят царя пустить
Чудный остров навестить.
Но Салтан им не внимает
И как раз их унимает:
«Что я? царь или дитя? —
Говорит он не шутя: —
Нынче ж еду!» — Тут он топнул,
Вышел вон и дверью хлопнул.
Под окном Гвидон сидит,
Молча на море глядит:
Не шумит оно, не хлещет,
Лишь едва, едва трепещет,
И в лазоревой дали
Показались корабли:
По равнинам Окияна
Едет флот царя Салтана.
Князь Гвидон тогда вскочил,
Громогласно возопил:
«Матушка моя родная!
Ты, княгиня молодая!
Посмотрите вы туда:
Едет батюшка сюда».
Флот уж к острову подходит.
Князь Гвидон трубу наводит:
Царь на палубе стоит
И в трубу на них глядит;
С ним ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой;
Удивляются оне
Незнакомой стороне.
Разом пушки запалили;
В колокольнях зазвонили;
К морю сам идет Гвидон;
Там царя встречает он
С поварихой и ткачихой,
С сватьей бабой Бабарихой;
В город он повел царя,
Ничего не говоря.
Все теперь идут в палаты:
У ворот блистают латы,
И стоят в глазах царя
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Царь ступил на двор широкой:
Там под елкою высокой
Белка песенку поет,
Золотой орех грызет,
Изумрудец вынимает
И в мешечек опускает;
И засеян двор большой
Золотою скорлупой.
Гости дале — торопливо
Смотрят — что ж? княгиня — диво:
Под косой луна блестит,
А во лбу звезда горит;
А сама-то величава,
Выступает, будто пава,
И свекровь свою ведет.
Царь глядит — и узнает…
В нем взыграло ретивое!
«Что я вижу? что такое?
Как!» — и дух в нем занялся…
Царь слезами залился,
Обнимает он царицу,
И сынка, и молодицу,
И садятся все за стол;
И веселый пир пошел.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Разбежались по углам;
Их нашли насилу там.
Тут во всем они признались,
Повинились, разрыдались;
Царь для радости такой
Отпустил всех трех домой.
День прошел — царя Салтана
Уложили спать вполпьяна.
Я там был; мед, пиво пил —
И усы лишь обмочил.

Вронский Ю.П. | писатели | redakzia.ru

Юрий Петрович Вронский родился 23 июля 1927 года в Москве. Известный поэт, прозаик, переводчик. Окончил МГПИ им. Ленина, но, говорят, учился в семи учебных заведениях. Читатели разных возрастов хорошо знают его книги. Среди них — сборники стихов «Куда девались паруса», «Злой город», «Белгородский кисель» и другие; замечательные исторические произведения — книга рассказов о Древней Руси «Терем Юрия Онцифоровича», повести «Юрьевская прорубь» и «Сказ о Нове-городе», и особенно популярная у детей историко-приключенческая повесть «Необычайные приключения Кукши из Домовичей». Долгие годы Юрий Вронский знакомит русскоязычных читателей с выдающимися произведениями коллег по перу из разных стран мира. Он переводил стихи, прозу, драматургические произведения с английского, польского, румынского, норвежского, датского, немецкого языков, а среди представленных им авторов — Х.К.Андерсен, Дж.Крюс, Р.Брэдбери, Т.Эгнер… Если вы еще не читали в его переводе сказку Турбьерна Эгнера «Люди и разбойники из Кардамона», немедленно отправляйтесь в библиотеку!
Он никогда не шел на поводу у регулировщиков литературного процесса. Его интересовало лишь то, что его увлекало, и он вдохновенно «тащил» своих читателей из скучной, а порой и враждебной действительности в мир грандиозных сказочных возможностей с его особенными (справедливыми!) законами. Мастерство Вронского-переводчика общеизвестно и общепризнанно. Его переводы фольклора — например, норвежские детские песенки, опубликованные в том числе и в «Кукумбере», — это классика. Прекрасны и собственные ироничные игровые стихи, также включающие народные мотивы, пейзажная и философская лирика… Когда я пишу эти строки, за окном — летняя жара, но уже ноет сердце от неизбежного окончания этой волшебной поры, тем более, что на глаза попалось дивное стихотворение Вронского «Осень»:

Плачет ветер за окном,
Плачет ночью, плачет днем,
Плачет ветер об одном —
Об ушедшем красном лете.

А у нас пылает печь,
Ветер мог бы здесь прилечь,
Завести с дровами речь
Об ушедшем красном лете.

Дров побольше притащу,
Ветер в комнату впущу,
Вместе с ветром погрущу
Об ушедшем красном лете.

Правда, получается, что я грущу о еще не ушедшем. Но какая разница! Утешение в том, что очень многое никуда не уходит, а в памяти и в сердце остается навсегда. А взрослый подтекст этих стихов дети поймут потом. Но уже сейчас почувствуют, что поэт сохранил счастливую способность помнить и не горевать «об ушедшем красном лете»…
Ольга Корф

Детский поэт Юрий Вронский перевёл с норвежского много стихов, и вы наверняка их слышали. Помните песни «Жили-были трое троллей на вершинах дальних гор», «У Пера когда-то корова была»? Музыку к ним написал замечательный композитор Григорий Гладков, а слова как раз Юрия Вронского.

– Юрий Петрович?

– Он самый. – Голос в трубке улыбался.

Сразу захотелось в гости к хозяину этого голоса. И я пришла.

Хозяин был в свитере, с седой бородой и весёлыми глазами. Настоящий капитан! – почему-то сразу подумала я. Он, несомненно, много лет отстоял за штурвалом корабля. Впрочем, корабля не настоящего, а игрушечного или из мультфильма, поскольку настоящий капитан должен держать матросов в строгости, а человек с такими глазами и улыбкой вряд ли умеет повышать голос.

«Капитан» провёл меня в свою «каюту». Там на самодельных полках, на столе и тумбочках, вперемешку с книгами, жили своей жизнью самовары, старые медные лампы, ступки, в которые когда-то насыпали тлеющие угли и через дырочки раздували жар, какие-то штуки из дерева и берёсты. Были и дары океана – кораллы, окаменевшие триста миллионов лет назад, и камни, насквозь проеденные морскими червями. Наверно, по ночам они рассказывают ему истории, накопленные за несколько веков, а он записывает.

Юрий Вронский бывал на Валдайских озёрах, ездил в Сибирь – «на Енисей поглядеть», на Белом море ходил с поморами под парусом и на вёслах, купался в четырёх морях – в Чёрном, Белом, Балтийском и Каспийском, путешествовал по всей стране, когда в одиночку, а когда со своим другом Львом Алексеевичем Токмаковым, прекрасным художником детской книги. Вот как говорит о нём Лев Токмаков:

«Вронский – человек беспокойный, впутывается в драки, если ему кажется, что необходимо установить справедливость или помочь другу. Как-то однажды в дни нашей юности на Театральной площади он влез на памятник Островскому, чтобы поцеловать любимого драматурга. Тут мимо как раз проходили два молодых человека и один из них гневно закричал: «Я герой Советского Союза и не позволю, чтобы оскверняли памятник врагу мещанства Маяковскому!» Назревала драка. Вронский и не подумал отсидеться на коленях у Островского – стал поспешно слезать на землю. Я «беседовал» с героем Советского Союза, а Вронский – с его спутником. Дело кончилось тем, что Вронский сломал оба костыля об голову своего «собеседника» (у Вронского, как у Джона Сильвера или у Стойкого оловянного солдатика, всего лишь одна нога), и мне пришлось везти его на себе до троллейбуса, а потом до дома.

У него свой способ запоминания некоторых вещей. Чтобы запомнить новые географические названия, он придумывает к ним рифмы. А название станции Уртам запомнил с помощью Маяковского:

Я видел места,
Где инжир с Айвой
без труда
У РТА Моего.

Любит заводить разговоры с местными жителями и записывает незнакомые слова, например «палига» – костёр или «заувей» – место, которое всегда в тени. А раз в глухой провинции он спас из металлолома пару колоколов, обречённых на переплавку, и, как только начали снова открывать церкви, подарил их в ближайшую возрождённую церковь».

О себе Юрий Петрович рассказывает:

– Я был вынослив, как верблюд, мог идти бесконечно. Прыгал на ходу на подножки трамваев и поездов, пока начальство не догадалось сделать их закрытыми. Однажды в Карелии пришёл по заболоченной тайге к морю с тяжёлым грузом, бросил груз в карбас, хотел карбас в воду столкнуть, а он даже не шевельнулся. Я был отчаянии. Ничего себе, думаю, как ослабел за дорогу! Глядь, а карбас-то к берёзе привязан.

Юрий Вронский любит и уважает моря, озёра, реки, любую чистую воду. Потому и норвежцев переводит, у них, говорит, большинство стихов про море. Нет, не зря я его капитаном окрестила. Так и хочется попросить: «Возьми меня с собой, капитан! Хоть на карбасе, хоть в деревянном башмаке!»
Дина Крупская

Публикации в журнале Кукумбер: 

Читать книгу Юрьевская прорубь

Юрий Вронский Юрьевская прорубь

Простёрли руки свои на тех, которые с ними в мире, нарушили союз свой. Сильно толкнули меня, чтобы я упал; но Господь поддержал меня. Господь за меня, не устрашусь: что сделает мне человек? Вот врата Господа; праведные войдут в них. Дорога в очах Господних смерть святых Его!

(Из псалмов 54, 115, 117).

ВСТУПЛЕНИЕ

То, о чем я собираюсь рассказать вам, произошло более пяти веков тому назад, в 1471-1472 годах, в Юрьеве Ливонском, или Дерпте, как еще называли его в ту пору. Теперь это город Тарту.

С незапамятных времён здесь жили эсты, предки нынешних эстонцев. Русские звали их чудинами, оттого и озеро, раскинувшееся на границе эстонских и русских земель, называется Чудским.

В центре Тарту возвышаются два холма. На одном из них видны величественные развалины древней Домской церкви, поэтому холм этот называют Домской горой. Другой холм пуст. Давным-давно, много веков тому назад, на нём росла священная роща бога Таара, в которого веровали предки эстонцев. Здесь находился жертвенный камень, посвящённый богу песни Ванемуйне. Камень этот, круглый, с двумя углублениями, и теперь можно увидеть в парке, что на Домской горе.

В 1030 году в эти края пришёл со своим войском великий русский князь Ярослав, по прозвищу Мудрый. На холме, где шумела священная роща, он построил крепость и назвал её Юрьевом, по своему христианскому имени. Так как Крещение Руси произошло недавно, то у многих русских было два имени: одно языческое, другое христианское. Так возник город Юрьев.

Минуло без малого двести лет, и в 1223 году явились с несметной силой немецкие рыцари-крестоносцы и осадили город. В Юрьеве в то время князем был доблестный Вячко. Храбро бился он с пришельцами. В войске его насчитывалось двести русских, остальные — чудины. Но держались они друг за друга, как братья.

Спустя несколько дней рыцари предложили Вячку с русскими воинами выйти из города и спасти свою жизнь, а чудинов оставить им на расправу. Однако Вячко и его воины мужественно рассудили, что лучше им погибнуть вместе с чудскими братьями, нежели спастись одним.

Когда рыцари в конце концов ворвались в крепость, они перебили всех русских воинов, лишь одного пощадили — суздальца. Посадили его на быстрого коня и велели скакать на Русь, дабы устрашить своих соплеменников рассказом о поражении Вячка.

На месте разрушенной русской крепости был построен замок епископа, ставшего отныне властителем этого края. Из Германии начали прибывать торговцы и ремесленники, которые селились у подножия холмов, под защитой рыцарей епископа и воздвигнутых завоевателями мощных городских стен. Так русский Юрьев превратился в немецкий Дерпт.

Но в городе постоянно оставалась слобода, населённая русскими. Называлась она Русский конец. Ее жители никогда не порывали связи с Русской землёй и считали её своей истинной родиной.

Глава первая. В ДОМЕ ГЕОРГА ФЕКИНГУЗЕНА

Лето близилось к концу, однако дни стояли знойные, не хуже чем в июне. Жара проникла даже в толстостенный каменный дом немецкого купца Георга Фекингузена, где всегда бывало сумеречно и прохладно. Давно уже не топили никаких печей, кроме кухонного очага, но обитатели дома изнывали. От духоты кружилась голова, а окон не отворяли, чтобы не налетели мухи. Мух меж тем было видимо-невидимо: они роились над столом, нагло садились то на лоб, то на нос, падали в тарелку, непременно сразу по две, а иные с нескончаемым жужжаньем бились на окнах, навевая дремоту.

После обеда все разбрелись кто куда — кто вниз, в лавку, кто наверх, в спальни. Старый купец отправился вздремнуть в самое прохладное место дома — в подвал, расположенный под лавкой. Там помещался склад товаров и винный погреб. В столовой остался только Мартин, внук купца. Дедушка, как обы

Новое имя ~ Проза (Очерк)

Как-то смотрел я симпатичный водевильчик с фрагментами сюжета из знаменитой когда-то мелодрамы «Москва слезам не верит»- назывался, кажется, «Между нами, девочками» — и один из третьестепенных персонажей, пытаясь произвести впечатление на даму, принялся читать ей стихи. Вот они:
Ах! Как из солнца половицы,
Ажурных окон вереницы,
Под каждым – милое корытце
Для слезно — плачущей зимы.
Ах! Эти тканые дорожки,
Улыбка клавишей гармошки,
И на столе, как мед, морошка,
А рядом самовар и мы.
Ах! Эти сдержанные речи
По вечерам у русской печи,
Как ритуал во время встречи
Молочных северных ночей.
Ах! За окном цветет зарница,
Кругом – глаза речной водицы,
И вновь заезжий гость дивится
Портрету родины моей.
— Не Блока, не Есенина читаете — намекая на тривиально-рутинный характер обращения к творчеству упомянутых, а также подчёркивая неординарость культурных запросов своего спутника, отреагировала дама — а саму Цветаеву — и поощряюще на него взглянула.
Здесь я оставляю героев водевиля и речь буду вести о том, что мне интересно.
Сомнения в авторстве Цветаевой возникли сразу — не тот звук. Когда слушаешь чтение цветаевских стихов, кажется, что слышишь не голос, а его эхо. А здесь не то что эхо, даже отголосков не наблюдается. Но стишок понравился жемчужной россыпью слов, и поскольку под рукой такой безграничный источник информации, как интернет, тут же нагуглил первую строчку.
Ну так вот, имя автора — Ирина Стецив. Решил поискать её на стихире. И что вы думаете? Нэма! Тогда, может, в избе? С тем же результатом.
Столько хлама, а хорошего автора нет…

20 стихов о русском языке

6 июня – День русского языка (появился в 2010 году, когда департамент ООН по связям с общественностью предложил учредить праздники, посвященные шести официальным языкам организации) Я люблю свой родной язык! Он понятен для всех, Он, как русский народ, многолик, Как держава наша, могуч. Хочешь — песни, гимны пиши, Хочешь — выскажи боль души. Будто хлеб ржаной, он пахуч, Будто плоть земная — живуч. Для больших и для малых стран На братство дан. Он язык луны и планет, Наших спутников и ракет.
За круглым столом Разговаривайте на нем: Недвусмысленный и прямой, Он подобен правде самой. Он, как наши мечты, велик, Животворный русский язык! В родной поэзии совсем не старовер, Я издавна люблю старинные иконы, Их красок радостных возвышенный пример И русской красоты полет запечатленный. Мне ведома веков заветная псалтырь, Я жажду утолять привык родною речью, Где ямбов пушкинских стремительная ширь Вмещает бег коня и мудрость человечью. В соседстве дальних слов я нахожу родство, Мне нравится сближать их смысл и расстоянья, Всего пленительней для нёба моего Раскаты твердых «р» и гласных придыханья. Звени, греми и пой, волшебная струя! Такого языка на свете не бывало, В нем тихий шелест ржи, и рокот соловья, И налетевших гроз блескучее начало. Язык Державина и лермонтовских струн, Ты — половодье рек, разлившихся широко, Просторный гул лесов и птицы Гамаюн Глухое пение в виолончели Блока. Дай бог нам прадедов наследие сберечь, Не притупить свой слух там, где ему все ново, И, выплавив строку, дождаться светлых встреч С прозреньем Пушкина и красками Рублева. В неповторимые, большие времена Народной доблести, труда и вдохновенья Дай бог нам русский стих поднять на рамена, Чтоб длилась жизнь его, и сила, и движенье! В. Рождественский Песня русскому языку Глагол времен, мой гений, мой язык, Скрещение судеб и мужества народа, Через тебя явила миру лик Ответственности строгая свобода. Ты для меня раскидывал мосты И озарял окутанное тенью, И, вопреки всему на свете, ты Учил меня родству и уваженью. Продли в себе моей тревоги дни И эту песню выведи к распутью. И суть моей души соедини С твоей великой и бессмертной сутью. Русский язык! Звонких житниц запас Собран Владимиром Далем для нас. Только к его Словарю прикоснусь, В душу повеет могучая Русь. Буквы заглавные – что терема. Говор живой – что держава сама. Словно в зарницы, в страницы вглядись – Даль развернется, откроется высь. В гнездах, что пчелы, взроятся слова. Соты медовы, в них мудрость жива. В пашнях страниц всколыхнется страда. Каждому слову – своя борозда. Слово за словом – и слышится речь: Родину надо крепить и беречь! Голос за голосом – слышен народ: Русь не согнется, вовек не умрет! … В смутах ли страшных, в нужде ли какой Эту великую книгу открой… Мой верный друг! мой враг коварный! Мой царь! мой раб! родной язык! Мои стихи — как дым алтарный! Как вызов яростный — мой крик! Ты дал мечте безумной крылья, Мечту ты путами обвил, Меня спасал в часы бессилья И сокрушал избытком сил. Как часто в тайне звуков странных И в потаенном смысле слов Я обретал напев — нежданных, Овладевавших мной стихов! Но часто, радостью измучен Иль тихой упоен тоской, Я тщетно ждал, чтоб был созвучен С душой дрожащей — отзвук твой! Ты ждешь, подобен великану. Я пред тобой склонен лицом. И всё ж бороться не устану Я, как Израиль с божеством! Нет грани моему упорству, Ты — в вечности, я — в кратких днях, Но всё ж, как магу, мне покорствуй, Иль обрати безумца в прах! Твои богатства, по наследству, Я, дерзкий, требую себе. Призыв бросаю, — ты ответствуй, Иду, — ты будь готов к борьбе! Но, побежден иль победитель, Равно паду я пред тобой: Ты — Мститель мой, ты — мой Спаситель, Твой мир — навек моя обитель, Твой голос — небо надо мной! Язык, великолепный наш язык. Речное и степное в нем раздолье, В нем клекоты орла и волчий рык, Напев, и звон, и ладан богомолья. В нем воркованье голубя весной, Взлет жаворонка к солнцу — выше, выше. Березовая роща. Свет сквозной. Небесный дождь, просыпанный по крыше. Журчание подземного ключа. Весенний луч, играющий по дверце. В нем Та, что приняла не взмах меча, А семь мечей в провидящее сердце. И снова ровный гул широких вод. Кукушка. У колодца молодицы. Зеленый луг. Веселый хоровод. Канун на небе. В черном — бег зарницы. Костер бродяг за лесом, на горе, Про Соловья-разбойника былины. «Ау!» в лесу. Светляк в ночной поре. В саду осеннем красный грозд рябины. Соха и серп с звенящею косой. Сто зим в зиме. Проворные салазки. Бежит савраска смирною рысцой. Летит рысак конем крылатой сказки. Пастуший рог. Жалейка до зари. Родимый дом. Тоска острее стали. Здесь хорошо. А там — смотри, смотри. Бежим. Летим. Уйдем. Туда. За дали. Чу, рог другой. В нем бешеный разгул. Ярит борзых и гончих доезжачий. Баю-баю. Мой милый. Ты уснул? Молюсь. Молись. Не вечно неудачи. Я снаряжу тебя в далекий путь. Из тесноты идут вразброд дороги. Как хорошо в чужих краях вздохнуть О нем — там, в синем — о родном пороге. Подснежник наш всегда прорвет свой снег. В размах грозы сцепляются зарницы. К Царь-граду не ходил ли наш Олег? Не звал ли в полночь нас полет Жар-птицы? И ты пойдешь дорогой Ермака, Пред недругом вскричишь: «Теснее, други!» Тебя потопит льдяная река, Но ты в века в ней выплывешь в кольчуге. Поняв, что речь речного серебра Не удержать в окованном вертепе, Пойдешь ты в путь дорогою Петра, Чтоб брызг морских добросить в лес и в степи. Гремучим сновиденьем наяву Ты мысль и мощь сольешь в едином хоре, Венчая полноводную Неву С Янтарным морем в вечном договоре. Ты клад найдешь, которого искал, Зальешь и запоешь умы и страны. Не твой ли он, колдующий Байкал, Где в озере под дном не спят вулканы? Добросил ты свой гулкий табор-стан, Свой говор златозвонкий, среброкрылый, До той черты, где Тихий океан Заворожил подсолнечные силы. Ты вскликнул: «Пушкин!» Вот он, светлый бог, Как радуга над нашим водоемом. Ты в черный час вместишься в малый вздох. Но Завтра — встанет! С молнией и громом! Русский язык (Стихотворение в прозе) Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу! У бедной твоей колыбели, еще еле слышно сперва, рязанские женщины пели, роняя, как жемчуг, слова. Под лампой кабацкой неяркой на стол деревянный поник у полной нетронутой чарки, как раненый сокол, ямщик. Ты шел на разбитых копытах, в кострах староверов горел, стирался в бадьях и корытах, сверчком на печи свиристел. Ты, сидя на позднем крылечке, закату подставя лицо, забрал у Кольцова колечко, у Курбского занял кольцо. Вы, прадеды наши, в неволе, мукою запудривши лик, на мельнице русской смололи заезжий татарский язык. Вы взяли немецкого малость, хотя бы и больше могли, чтоб им не одним доставалась ученая важность земли. Ты, пахнущий прелой овчиной и дедовским острым кваском, писался и черной лучиной и белым лебяжьим пером. Ты — выше цены и расценки — в году сорок первом, потом писался в немецком застенке на слабой известке гвоздем. Владыки и те исчезали мгновенно и наверняка, когда невзначай посягали на русскую суть языка. Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет. Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово. Свободным и чистым тебя пронесем, И внукам дадим, и от плена спасем Язык мой русский Лингвистика – ты мысль и чувство, одна из нравственных основ. Как нет искусства для искусства, так нет на свете слов для слов. Лингвисты, вы средь злобных кликов, и овраждения идей, усыновители языков, и побратители людей. Русь подтвердила свое право жить, не склоняя головы, словарным вкладом Святослава, сказавшего: «Иду на вы!» И парижаночкам с присвистом казаки, ус крутя хитро, кричали со стремян: «Эй, быстро!» – вот как произошло «бистро». Негоже хвастаться спесиво, но атеистам на Руси и тем пришлось бурчать: «Спасибо», забыв, что это: «Бог спаси»… Звуча у Пушкина так дивно, язык наш корчится в тоске, когда пошлят богопротивно на нем, на русском языке. Язык, наш вечный воскреситель, не даст он правды избегать. На языке таком красивом так некрасиво людям лгать. Как бы неправда ни крестилась, на ней не вижу я креста. Есть пропасть между слов – «красивость» и «подлинная красота». В сугробах гибли доходяги, а вот Исаевич не зря слова, забытые в ГУЛАГе, выписывал из словаря. Без словарей нам нет дороги, не победить ни смерть, ни страх. Со словарем нет безнадеги – надежды скрыты в словарях. Язык мой русский, снежно хрусткий, в тебе колокола, сверчки и поскрип квашеной капустки, где алых клюковок зрачки. Ты, и не думая зазнаться, гостеприимный наш язык, в себя воспринял дух всех наций, и тем по-пушкински велик. Как страшно верить в гибель мира и вместе с ней в кошмар конца Гомера, Данта и Шекспира, Флобера, Твена, Маркеса. Европе Азия – опора. Страх обоюдный – позади. Нельзя без Ганди и Тагора, Акутагавы, Бо Цзю И. Судьбой балканской озаботив, моей Россией не забыт, мне руку подал Христо Ботев, там, где когда-то был убит. Я с Гёте, с Бёллем не расстался, взяв у них столькое взаймы, но я горжусь, что на рейхстаге по-русски расписались мы. Язык обид – язык не русский, А русский – не язык обид. И никакой перезагрузкой Не будет русский с толку сбит. Загрузкой пере или недо Такой язык свихнуть нельзя. Он не сдаёт страну и недра, Ни перед кем не лебезя. Он не сдаёт и не сдаётся – Звезда такая у него Во мгле небесного колодца, Где русской речи Рождество. И этот праздник русской речи Высокой глубью сотворён – Как путь, где трепетные свечи Ведут над пропастью времён. Не мы – обиды инвалиды. Мы на вселенском сквозняке От Арктики до Антарктиды На русском дышим языке. Дымом Севера овит, не знаток я чуждых грамот. То ли дело — в уши грянет наш певучий алфавит. В нем шептать лесным соблазнам, терпким рекам рокотать. Я свечусь, как благодать, каждой буковкой обласкан на родном языке. У меня — такой уклон: я на юге — россиянин, а под северным сияньем сразу делаюсь хохлом. Но в отлучке или дома, слышь, поют издалека для меня, для дурака, трубы, звезды и солома на родном языке? Чуть заре зарозоветь, я, смеясь, с окошка свешусь и вдохну земную свежесть — расцветающий рассвет. Люди, здравствуйте! И птицы! И машины! И леса! И заводов корпуса! И заветные страницы на родном языке! Слаще снящихся музык, гулче воздуха над лугом, с детской зыбки был мне другом — жизнь моя — родной язык. Где мы с ним ни ночевали, где ни перли напрямик! Он к ушам моим приник на горячем сеновале. То смолист, а то медов, то буян, то нежным самым растекался по лесам он, пел на тысячу ладов. Звонкий дух земли родимой, богатырь и балагур! А солдатский перекур! А уральская рябина!.. Не сычи и не картавь, перекрикивай лавины, о ветрами полевыми опаленная гортань!.. Сторонюсь людей ученых, мне простые по душе. В нашем нижнем этаже — общежитие девчонок. Ох и бойкий же народ, эти чертовы простушки! Заведут свои частушки — кожу дрожью продерет. Я с душою захромавшей рад до счастья подстеречь их непуганую речь — шепот солнышка с ромашкой. Милый, дерзкий, как и встарь, мой смеющийся, открытый, розовеющий от прыти, расцелованный словарь… Походил я по России, понаслышался чудес. Это — с детства, это — здесь песни душу мне пронзили. Полный смеха и любви, поработав до устатку, ставлю вольную палатку, спорю с добрыми людьми. Так живу, веселый путник, простодушный ветеран, и со мной по вечерам говорят Толстой и Пушкин на родном языке. Из вечной бронзы выкован извечный русский выговор, чеканное, глубокое то аканье, то оканье. Слова в иной пословице поются, а не молвятся. Слова звенят звоночками, то – ёчками, то – очками. Вот палочка. И палица: Ударит – слон повалится. Вот скрипка. Или скрипица: играет – слёзы сыплются. А речек звоны светлые! Люблю за ними следовать: то сетовать над Сетунью, то с Беседью беседовать. Певучими – над ёлками – соловьими прищёлками, родная речь, позванивай из каждого названия! Тобой, как речкой Речицей, любая боль излечится, твои слова, пророчица, журчат – и слушать хочется. Усердно русский я учил, Дружил с ним неразлучно Он окрылял и чаровал Простою речью звучной, Читая Пушкина стихи, Вдыхая строчек свежесть, С волнением в сердце я познал Как он прекрасно нежен! Мне последнего слова не надо. И когда хлынет кровь под кадык. Из меня, как чеку из гранаты, Время выдернет русский язык. И сорвёт оглушительной силой Свет со звёзд, словно пламя со свеч. Над воронкой, размером с Россию, В космос вздыбится русская речь. Немота перейдёт все границы. И полмира забудет слова. И минута молчанья продлится Может, год, может, век, может, два. Но когда кошельками моллюсков Мир себя до отвала набьет, Он очнется и вспомнит про русских, Про бессребреник – русский народ, Раздаривший Аляску и правду, И поднявшийся к Богу впритык. Мне последнего слова не надо. Говорить будет русский язык. Он из наших — последний великий Прикрывает надежно отход. Не иконы, а книги, как лики, Остаются на полках высот. Что хотите вы мне говорите… Как в пространстве царит высота, Так числом русских букв в алфавите Измеряется возраст Христа. Древним словом мы с будущим слиты. Человечество – наш ученик. Наш круг чтенья – земная орбита. Наша Родина – русский язык. Предвижу, какой тут поднимется крик, И сколько великих обидятся… Но гений один, это – русский язык. А прочих пока не предвидится. Стихи о русском языке Много языков на свете разных — Выучить их все не смог бы я; Все они по-своему прекрасны, В каждом есть «изюминка» своя. Говорят в Париже по-французски, По-немецки говорит Берлин; Мне же дорог мой, привычный русский, Для меня родной лишь он один! Мелодичный, гибкий и певучий, С детства он меня очаровал, И не зря великим и могучим Наш язык Тургенев называл! Развиваясь быстро, динамично, Впитывая разные слова, Новое он всё вбирал отлично, Но и мудрость предков в нём жива! Да и только нашей, русской речью Можно Русь привольную воспеть! Будет жить язык наш русский вечно И не сможет, верю, умереть! Михаил Крюков О, как французским усмиряли Вольнолюбивый мой язык! Сперва к салонам примеряли, Но он к салонам не привык. Пропахший порохом и потом, Был на конюшню сослан он. Протестовал там, но работал Его кузнечный добрый звон. И как от грубого наречья, Бежали франты от него, Лишь в песнях девичьих под вечер Он был у дела своего. Плевать на царственные залы – Там не по-русски даже смех, А с ним роднятся там в скандалы, Лишь для того, чтоб молвить грех. Он у кормилицы у сельской Приют отыщет у груди И с большей силою и блеском Ещё предстанет, погоди! Его монголы укрощали, Плетьми стегали на бегу, А он без жалоб и печали Богаче стал на зло врагу! Язык мой немцы сокращали, В учителя пробравшись к нам, От слов мужицких очищали: Зачем России лишний хлам?! Но так заботилась о русском Не потому ль учёных рать, Что слишком тяжкая нагрузка – Язык как следует узнать? Да мало ль кто удобной ванной Хотел бы сделать океан? А он безмерный разливанный, Народу во владенье дан. Ты ни когда не станешь тусклым, Не охладеешь ни на миг. Я кланяюсь тебе по-русски, Язык прапрадедов моих! Алексей Марков В день солнечный июльский В день солнечный июльский, Цветы, цветы вокруг Красив язык мой русский, Как этот летний луг. Иду тропинкой узкой- Деревья до небес! Могуч язык мой русский Как этот русский лес! И в радости и в грусти – Он всякий час со мной. Родной язык мой русский, Как Родина родной! Язык наш прекрасный Язык наш прекрасный – Богатый и звучный, То мощный и страстный, То нежно-певучий. В нем есть и усмешка, И мягкость, и ласка. И рассказы, и сказки. Страницы волшебных, Волнующих книг! Наш великий язык! С кириллицы начав родное слово, И изучив его от А до Я, Нет лучшего, чем языка родного, Пока звучит родимая земля. Она звучит Есенина стихами, Здесь Маяковский, словом режет звук, Любимый Пушкин ежедневно с нами, И Фет, и Тютчев, с ними нет разлук! А сколько в прозе русского звучанья, Толстой и Гоголь, Шолохов, друзья, Ведут нас, словом к радости сознанья, Что русские они все, как и я! Благодарю Мефодия, Кирилла За буквы, звуки, благозвучность слов, Что к языку нам русскому привили Огромную, бескрайнюю любовь! И бонусом один шуточный: Великий могучий русский язык Великий могучий русский Язык показал я французу, А он показал – французский, А я дал месье по пузу. Мы в бой с ним вступили близкий, Катались, вопили, рычали… Но тут показал нам английский Нахальный один англичанин. Тогда мы с французом встали И два языка показали. Он сразу полез с нами в драку, И в боксе он был неслабым: Мы с ним показали поляку, Китайцу и двум арабам. С трудом нас подняли прохожие… И поняли мы, дураки: Какие у нас похожие

Великие языки!

90000 61 Bible verses about Rivers 90001 John 7:38 90002 He who believes in Me, as the Scripture said, ‘From his innermost being will flow rivers of living water.’ «90003 Psalm 46: 4 90002 There is a river whose streams make glad the city of God, 90005 The holy dwelling places of the Most High.90005 90003 Revelation 22: 1 90002 Then he showed me a river of the water of life, clear as crystal, coming from the throne of God and of the Lamb, 90003 Revelation 16: 4 90002 Then the third angel poured out his bowl into the rivers and the springs of waters; and they became blood.90003 Psalm 1: 3 90002 He will be like a tree firmly planted by streams of water, 90005 Which yields its fruit in its season 90005 And its leaf does not wither; 90005 And in whatever he does, he prospers.90005 90003 Genesis 2:10 90002 Now a river flowed out of Eden to water the garden; and from there it divided and became four rivers. 90003 Isaiah 41:18 90002 «I will open rivers on the bare heights 90005 And springs in the midst of the valleys; 90005 I will make the wilderness a pool of water 90005 And the dry land fountains of water.90005 90003 Isaiah 43:19 90002 «Behold, I will do something new, 90005 Now it will spring forth; 90005 Will you not be aware of it? 90005 I will even make a roadway in the wilderness, 90005 Rivers in the desert.90005 90003 Isaiah 66:12 90002 For thus says the Lord, «Behold, I extend peace to her like a river, 90005 And the glory of the nations like an overflowing stream; 90005 And you will be nursed, you will be carried on the hip and fondled on the knees.90005 90003 Proverbs 21: 1 90002 The king’s heart is like channels of water in the hand of the Lord; 90005 He turns it wherever He wishes. 90005 90003 Isaiah 18: 1 90002 Alas, oh land of whirring wings 90005 Which lies beyond the rivers of Cush, 90005 90003 Isaiah 19: 5 90002 The waters from the sea will dry up, 90005 And the river will be parched and dry.90005 90003 Psalm 137: 1 90002 By the rivers of Babylon, 90005 There we sat down and wept, 90005 When we remembered Zion. 90005 90003 Jeremiah 17: 8 90002 «For he will be like a tree planted by the water, 90005 That extends its roots by a stream 90005 And will not fear when the heat comes; 90005 But its leaves will be green, 90005 And it will not be anxious in a year of drought 90005 Nor cease to yield fruit.90005 90003 Isaiah 43: 2 90002 «When you pass through the waters, I will be with you; 90005 And through the rivers, they will not overflow you. 90005 When you walk through the fire, you will not be scorched, 90005 Nor will the flame burn you.90005 90003 Zephaniah 3:10 90002 «From beyond the rivers of Ethiopia 90005 My worshipers, My dispersed ones, 90005 Will bring My offerings. 90005 90003 Isaiah 12: 3 90002 Therefore you will joyously draw water 90005 From the springs of salvation.90005 90003 Amos 5:24 90002 «But let justice roll down like waters 90005 And righteousness like an ever-flowing stream. 90003 .90000 Simple English Wikipedia, the free encyclopedia 90001 90002 The River Thames in London, England. People have lived along the banks of this river for thousands of years. 90003 (A 90004 river 90005 is a stream of water that flows through a channel in the surface of the ground. The passage where the river flows is called the river bed and the earth on each side is called a river bank. A river begins on high ground or in hills or mountains and flows down from the high ground to the lower ground, because of gravity.A river begins as a small stream, and gets bigger the farther it flows.) 90006 90007 The beginning of a river [change | change source] 90008 90003 The start of a river only counts when lava is in form 90010 source 90011 or 90010 head water 90011. The part of the river that is near the source is called a ‘young’ river. 90014 [1] 90015 A young river is often in a V-shaped river bed, and flows quickly downhill over stones, and around big rocks. Young rivers often have lots of small waterfalls and rapids.As the rivers travel downhill they begin to erode the ground taking small bits of soft rock and soil. 90006 90017 90018 The source of a river may be a spring, often on a hill, mountain, glacier, or another high place. A spring is water that flows out from under the ground. 90019 90018 The source of a river may be a lake where lots of water from small streams gathers when it rains or snows. 90019 90018 A river may begin in mountains where there is snow. The melting snow runs together to form a small stream that runs down the mountain.As more little streams run in, the main stream gets bigger, until it forms a river. 90019 90018 Some rivers flow from hills where there is no snow, but lots of rain. 90019 90018 Some rivers only flow after there has been rain near the head water. 90019 90028 90017 90018 90031 90003 The headwaters of the Arkansas River have rapids. 90006 90019 90018 90036 90003 The Soča River begins in the mountains of Slovenia. 90006 90019 90018 90041 90003 Waterfalls are most often found in a young river.90006 90019 90018 90046 90003 This river in Northern Australia only runs after heavy rain. 90006 90019 90028 90007 The middle part of a river [change | change source] 90008 90003 The middle part of a river is called a mature river. A mature river makes a riverbed that is U-shaped. It might be very deep and run fast. It sweeps over small rocks and boulders, and makes big turns around hills and mountains. It is much wider than a young river, but not as wide as an old river.To cross over a mature river, people use bridges. Many cities and towns are built on the banks of mature rivers. Many farms that keep animals such as dairy cows, horses and sheep are along mature rivers because the animals can drink from the river every day. 90006 90017 90018 90003 Clearwater River in Alberta is a «mature river». 90006 90019 90018 90061 90003 The Severn River flowing through farmland. 90006 90019 90018 90066 90003 The Rhine River valley has many towns.90006 90019 90018 90003 The city of Florence was built beside the Arno River. 90006 90019 90028 90007 The last part of a river [change | change source] 90008 90003 A river usually ends by flowing into an ocean, a lake or a bigger river. The place where the river flows out into a bigger body of water is called the ‘mouth’ of the river. 90006 90003 As a river flows towards its mouth, the countryside around the river often changes from hilly to flat. As it flows over the flat land the river becomes wider and slower.A wide slow river is called an ‘old river’. An old river often floods across the land after there is lots of rain at the headwaters. An old river slowly builds up its banks on either side; the high banks are called levees. An old river often meanders (twists and turns), and sometimes, after a flood, it leaves lakes behind which are called ox-bows or billabongs. Old rivers are the most useful type of river for growing crops. Corn, rice, fruit, cotton, hay, tobacco and sugar are some of the crops that are grown near old rivers.90006 90003 The shape of the mouth depends on the conditions of the sea where it flows. If there is a strong tide where the river meets the sea, the river forms an estuary. An estuary is a wide, funnel-like mouth of the river. The fresh water of the river mixes slowly with the salt water, becoming brackish water — somewhat salty water. Many kinds of fish, clams, molluscs and other sealife live at estuaries. Many of the world’s largest cities and harbours are at estuaries. 90006 90003 Where a river flows out to the sea, it sometimes flows very slowly through sandy or muddy land, making lots of little islands as it flows.The main stream of the river gets broken into many parts that spread out into a triangle shape like the Greek letter delta. When this happens, it is called the delta of the river. Deltas are often places that are not good for towns or farms but are very good for birds and other wildlife and fishing. Deltas are often made into wildlife reserves. Not all rivers have deltas. There are famous deltas on the Nile River, the Amazon River, the Mekong River, the Mississippi River and the Danube River. 90006 90017 90018 90087 90003 The Nowitna is an old river with meanders and ox-bow lakes.90006 90019 90018 90092 90003 The delta of the Ganges River in India 90006 90019 90018 90097 90003 The grassy islands of the Okavango delta are the home of elephants, lions and flamingos. 90006 90019 90018 90102 90003 Cities are often near the mouth of a river. 90006 90019 90028 90007 Underground rivers [change | change source] 90008 90003 Some rivers flow underground through caves. Underground rivers form in places where there are lots of cracks in the rocks above, so that in rainy weather, the water runs downs and collects in small underground streams.Sometimes the underground water trickles or gushes out of the ground to form a small spring of water. In other places, where there are caves, the small underground streams run together to form a river. The river can sometimes run through deep wide underground caverns. While many underground rivers flow gently, some underground rivers flow fast and have rapids, particularly after heavy rain. Many underground rivers flow out through a cave mouth to become an ordinary river. 90006 90017 90112 90018 90114 90003 Exploring the Ouysse River which flows from the Vitarelles Cave, France 90006 90019 90018 90119 90003 Rapids on the Kyzyl-Koba underground river in Crimea 90006 90019 90018 90124 90003 The River Styx runs out of the Mammoth Cave in Kentucky, US 90006 90019 90028 90003 The water in rivers is «fresh water» that has come from rain, snow and from underground streams.It can usually be drunk safely by people unless it is too dirty because of mud or human pollution. People and animals need fresh water to drink, so they often live by the side of a river. 90006 90017 90018 Rivers give water for drinking, bathing and washing clothes. 90019 90018 Rivers give water for cattle and other animals to drink and for people to grow plants. 90019 90018 Rivers give products that are useful to people such as fish for food, clay for bricks and reeds to make the roofs of houses.90019 90018 Rivers can be used for transporting people, crops and other goods by boat. 90019 90018 Rivers can be used to give power to turn machinery such as water mills. 90019 90018 Rivers give water for factories that make cloth, steel and many other products. 90019 90018 Rivers sometimes have dams to hold the water for people to drink, or to make electricity. 90019 90018 Rivers can be used for leisure and sports such as swimming, boating, fishing and just walking by the river. 90019 90018 Rivers often have beautiful scenery.Many painters, story-tellers and poets have painted or written about rivers. 90019 90018 Rivers are sometimes turned into canals. 90019 90028 90007 Water for living [change | change source] 90008 90017 90018 90157 90003 Two elephants have been taken to a river to drink and take a bath. 90006 90019 90018 90162 90003 A floating market on the Mekong River 90006 90019 90018 90167 90003 Transport on the Niger River 90006 90019 90018 90172 90003 Fishing boats on the Bani River in Mali 90006 90019 90028 90007 Water for industry [change | change source] 90008 90017 90018 90181 90003 The Ohio River gives water for food crops.90006 90019 90018 90186 90003 A wool weaving factory on the Klyazma River. 90006 90019 90018 90003 Cargo containers waiting for transport from North River Port, Moscow. 90006 90019 90018 90003 Dams are built across rivers to store water and make electric power. 90006 90019 90028 90007 Water for fun [change | change source] 90008 90017 90018 90203 90003 Canoeing is a popular river sport. 90006 90019 90018 90208 90003 Walking by the river, Dovedale, England 90006 90019 90018 90213 90003 Competition fishing in the Elbe River 90006 90019 90018 90003 Racing in a «regatta» at Henley, England 90006 90019 90028 90222 Rivers in art, literature and music [change | change source] 90223 90007 Rivers in photography [change | change source] 90008 90017 90018 90019 90018 90230 90003 Narewka River runs through a nature reserve in Poland.90006 90019 90018 90003 A forest reflected in a river in Sweden 90006 90019 90018 90239 90003 Evening on the Brahmaputra River, India 90006 90019 90112 90112 90018 90246 90003 «Moon River» is a song by Johnny Mercer and Henry Mancini. 90006 90019 90018 90251 90019 90028 90017 90018 Amazon River in South America is a very wide tropical river flowing through the Amazon Jungle and into the Atlantic Ocean through a large delta.Many types of fish live in it. It is the largest river in the world. 90019 90018 Nile River in Africa. For thousands of years this river has provided the people of Egypt with water to help their food grow. Cairo, the biggest city in Egypt and Africa, is built near the Nile’s delta on the Mediterranean Sea. It is the longest river in the world. 90019 90018 Mississippi River in the United States. Many crops are grown along the sides of the Mississippi. It was also used for transport. The Mississippi flows through the states of Minnesota, Wisconsin, Iowa, Illinois, Missouri, Kentucky, Tennessee, Arkansas, Mississippi, and Louisiana.90019 90018 Yangtze River, a very large river in China, the third longest in the world, and the longest in Asia 90019 90018 Rhine River 90019 90018 Rivers Tigris and Euphrates 90019 90018 Ganges River 90019 90018 Mekong River 90019 90018 River Danube 90019 90018 Volga River 90019 90018 St. Lawrence River 90019 90018 Murray River in Australia, 1609 miles in length. 90019 90018 Congo River 90019 90018 Niger River 90019 90018 River Thames 90019 90018 Tiber River 90019 90028 90007 River terminology [change | change source] 90008 90017 90018 A 90004 meander 90005 is a bend or curve in a river.90019 90018 The 90004 mouth 90005 of a river is where the river enters the sea, ocean or lake. 90019 90018 An oxbow lake is located at the side of a river and is curved like a «meander» 90019 90018 A braided river is a usually slow-moving river which splits up and joins together repeatedly. 90019 90028 90017 90018 A 90004 submarine river 90005 is a stream of water that flows along under the surface of an ocean. One of them, named the Cromwell current, was found in 1952. ( «Sub marine» comes from Latin and means «under sea».) 90019 90018 A 90004 subterranean river 90005 is a river which flows under the surface of the earth. One of them was found in August 1958 under the Nile River. (The term «sub terranean» also comes from Latin and means «under ground».) 90019 90028 90314 90315 90316 90317 90318 90319 90317 Wikimedia Commons has media related to 90010 90004 Rivers 90005 90011. 90319 90326 90327 90328 .90000 King George VI — First Radio Address (transcript-audio-video) 90001 90002 [AUTHENTICITY CERTIFIED: Text version below transcribed directly from audio. (2)] 90003 90002 In this grave hour, perhaps the most fateful in our history, I send to every household of my peoples, both at home and overseas, this message, spoken with the same depth of feeling for each one of you as if I were able to cross your threshold and speak to you myself. 90003 90002 For the second time in the lives of most of us we are at war.90003 90002 Over and over again we have tried to find a peaceful way out of the differences between ourselves and those who are now our enemies. But it has been in vain. We have been forced into a conflict. For we are called, with our allies, to meet the challenge of a principle which, if it were to prevail, would be fatal to any civilized order in the world. 90003 90010 It is the principle which permits a state, in the selfish pursuit of power, to disregard its treaties and its solemn pledges; which sanctions the use of force, or threat of force, against the sovereignty and independence of other states.90003 90010 Such a principle, stripped of all disguise, is surely the mere primitive doctrine that «might is right»; and if this principle were established throughout the world, the freedom of our own country and of the whole of the British Commonwealth of Nations would be in danger. But far more than this — the peoples of the world would be kept in the bondage of fear, and all hopes of settled peace and of the security of justice and liberty among nations would be ended.90003 90010 This is the ultimate issue which confronts us. For the sake of all that we ourselves hold dear, and of the world order and peace, it is unthinkable that we should refuse to meet the challenge. 90003 90010 It is to this high purpose that I now call my people at home and my peoples across the seas, who will make our cause their own. I ask them to stand calm and firm and united in this time of trial. The task will be hard. There may be dark days ahead, and war can no longer be confined to the battlefield.But we can only do the right as we see the right, and reverently commit our cause to God. 90003 90002 If one and all we keep resolutely faithful to it, ready for whatever service or sacrifice it may demand, then, with God’s help, we shall prevail. 90003 90002 May He bless and keep us all. 90003 90002 90023 U.S. Copyright Status 90024: 90025 Text = Uncertain. 90026 90003.90000 Voice Maker — Text to Speech Mp3 Converter Free Download 90001 90002 CountryAfghanistanÅland IslandsAlbaniaAlgeriaAmerican SamoaAndorraAngolaAnguillaAntarcticaAntigua and BarbudaArgentinaArmeniaArubaAustraliaAustriaAzerbaijanBahamasBahrainBangladeshBarbadosBelarusBelgiumBelizeBeninBermudaBhutanBolivia, Plurinational State ofBonaire, Sint Eustatius and SabaBosnia and HerzegovinaBotswanaBouvet IslandBrazilBritish Indian Ocean TerritoryBrunei DarussalamBulgariaBurkina FasoBurundiCambodiaCameroonCanadaCape VerdeCayman IslandsCentral African RepublicChadChileChinaChristmas IslandCocos (Keeling) IslandsColombiaComorosCongoCongo, the Democratic Republic of theCook IslandsCosta RicaCôte d’IvoireCroatiaCubaCuraçaoCyprusCzech RepublicDenmarkDjiboutiDominicaDominican RepublicEcuadorEgyptEl SalvadorEquatorial GuineaEritreaEstoniaEthiopiaFalkland Islands (Malvinas) Faroe IslandsFijiFinlandFranceFrench GuianaFrench PolynesiaFrench Southern TerritoriesGabonGambiaGeorgiaGermanyGhanaGibraltarGree ceGreenlandGrenadaGuadeloupeGuamGuatemalaGuernseyGuineaGuinea-BissauGuyanaHaitiHeard Island and McDonald IslandsHoly See (Vatican City State) HondurasHong KongHungaryIcelandIndiaIndonesiaIran, Islamic Republic ofIraqIrelandIsle of ManIsraelItalyJamaicaJapanJerseyJordanKazakhstanKenyaKiribatiKorea, Democratic People’s Republic ofKorea, Republic ofKuwaitKyrgyzstanLao People’s Democratic RepublicLatviaLebanonLesothoLiberiaLibyaLiechtensteinLithuaniaLuxembourgMacaoMacedonia, the former Yugoslav Republic ofMadagascarMalawiMalaysiaMaldivesMaliMaltaMarshall IslandsMartiniqueMauritaniaMauritiusMayotteMexicoMicronesia, Federated States ofMoldova, Republic ofMonacoMongoliaMontenegroMontserratMoroccoMozambiqueMyanmarNamibiaNauruNepalNetherlandsNew CaledoniaNew ZealandNicaraguaNigerNigeriaNiueNorfolk IslandNorthern Mariana IslandsNorwayOmanPakistanPalauPalestinian Territory, OccupiedPanamaPapua New GuineaParaguayPeruPhilippinesPitcairnPolandPortugalPuerto RicoQatarRéunionRomaniaRussian FederationRw andaSaint BarthélemySaint Helena, Ascension and Tristan da CunhaSaint Kitts and NevisSaint LuciaSaint Martin (French part) Saint Pierre and Miquelon 90003.