«Законы должны иметь для всех одинаковый смысл» (Ш. Монтескье)

Ш. Монтескье утверждает, что для каждого человека закон должен иметь один и тот же смысл.

С данной позицией, связанной с равенством прав и свобод, нельзя не согласиться. Из обществоведческого определения закона (свод обязательных норм и правил, регулирующих общественные отношения) можно выделить то, что закон обязателен для всех субъектов общественных отношений. Это значит, что ничего не может повлиять на законность: ни пол человека, ни его происхождение, ни его национальность, ни религиозная позиция, ни социальный статус. Человек, каким бы он ни был, обязан подчиняться закону. Нельзя, чтобы в обществе для одного человека закон имел один смысл, а для другого человека – другой смысл. Законы должны действовать одинаково в любом случае. Принцип равенства граждан перед законом является важным принципом демократического общества. Только наличие этого принципа позволяет сказать об общественной справедливости.

В качестве факта, подтверждающего данную позицию, можно привести пример из истории. В 18 веке русская помещица Салтыкова Дарья Николаевна издевалась над крепостными крестьянами и убивала их. За свою деятельность помещица получила прозвище Людоедка. Помещица долгое время откупалась и не несла наказание, однако однажды Салтыкова лишилась своей вседозволенности. Несмотря на свой статус и высокое положение в обществе, Салтыкова все же понесла ответственность за совершенные ею преступления, связанные с истязанием крестьян и замыслами убийств представителей дворянства. Она оказалась равна перед законом, даже учитывая, что имела родство с царской семьей. Сенатом и самой императрицей Екатериной II, которая только вступила на престол, было принято решение о том, что Салтыкова лишается звания дворянки и приговаривается к смертной казни. Смертная казнь в итоге была заменена на пожизненное тюремное заключение. Этот пример показывает, что ни дворянское происхождение, ни ее знатность, ни ее богатства не помогли Салтыковой избежать наказания за совершенные действия преступного характера.

Это решение ознаменовало новую эпоху законности.

Проблема равенства всех перед законом отражается и в художественных произведениях отечественной литературы. А.С. Пушкин в своей повести «Капитанская дочка» демонстрирует, что наказание несут все причастные к преступлению. В финале произведения на казни находится Емельян Пугачев, который был предводителем крестьянского восстания. Под арестом оказывается и Алексей Швабрин. Он несет ответственность за все совершенные злодеяния, несмотря на свой социальный статус. Дворянское происхождение Швабрина и владение неплохим состоянием не спасли его от наказания. Алексей Швабрин оказывается арестованным за предательство Родины.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что общество будет справедливо и демократично только в одном случае: когда законы будут действовать на всех граждан, независимо от их социальных, расовых, национальных, языковых или религиозных признаков.

Понравилось эссе? А вот еще:

«Закон должен быть похож на смерть, которая не щадит никого» (Ш. Монтескье)

«Законы нужны не только для того, чтобы устрашать граждан, но и для того, чтобы помогать им» (Вольтер)

«Законы хороши, но их надобно еще хорошо исполнять, чтобы люди были счастливы» (Н.М. Карамзин)

«Мы должны быть рабами законов, чтобы стать свободными» (Цицерон)

Законы должны для всех иметь одинаковый смысл, эссе по цитате

автор: Ekaterina 12.09.2018 1 Комментарий

 

Я ознакомилась с высказыванием французского писателя, правоведа и философа Шарля Луи де Монтескьё: «Законы должны для всех иметь одинаковый смысл». И в этом эссе мы порассуждаем над цитатой – что именно подразумевалось, как следует ее понимать.

 

 

 

Суть сказанного известным философом состоит в том, что установленные в любом государстве законы должны соблюдаться всеми его гражданами, а наказание за их невыполнение должно действовать на любого человека, проживающего на территории данного государства и нарушающего их. Я готова полностью согласиться с точкой зрения Монтескье. Проблема, поднятая философом, является актуальной и сегодня, и я хочу попробовать рассмотреть два случая её проявления на примере нашей страны.

Во-первых, в Российской Федерации большое количество законов, на мой взгляд, не всегда нужных и полезных. Обилие нормативных актов не способствует ни запоминанию, ни пониманию их простым населением. К тому же, все эти законы составлены витиевато, длинно, и нередко лишены конкретики, что не позволяет многим гражданам нашей страны разобраться в них самостоятельно, без помощи квалифицированного специалиста. А если учитывать в обществе наличие людей, постоянно пытающихся найти выгоду и присвоить себе что-либо незаслуженно и даром, то можно понять, что некоторые граждане оборачивают смысл законов в собственную пользу, найдя в них «лазейку». Конечно же, в большинстве случаев подобное приносит вред другим людям и всему государству в целом.

К тому же, законодательство очень часто обновляется, в законы вносятся поправки и дополнения, что тоже не способствует ясности понимания.

Во-вторых, в России распространены такие случаи, когда чиновники или другие должностные лица совершают противоправные деяния, но наказанию почему-то не подвергаются в отличие от остальных: задержанных государственных служащих отпускают через некоторое время после того, как в прессе уляжется вся шумиха, и народ слегка подзабудет об этом. Чиновники гуляют на свободе, уезжают жить заграницу, растрачивают деньги, взятые из бюджета, и при этом ещё умудряются возмущаться отношением к ним, требовать полной неприкосновенности.

В то же время, мы наблюдаем, что обычных людей, не облаченных властью, часто преследуют по самым незначительным поводам, например, нередки реальные сроки за посты и перепосты в сетях с туманными формулировками, например, за так называемое «оскорбление чувств верующих». Хотя в Конституции есть закон и о свободе слова, и о свободе вероисповедания. К тому же, вновь принятые законы не должны входить в противоречие с ранее существующими. И таких примеров можно привести еще очень много.

В заключение я хочу сказать, что полный порядок в государстве возможен лишь тогда, когда все граждане в равной степени подчиняются установленным законам, когда созданы условия для исполнения всех требований и обязательств. Когда нет людей вне закона и над законом, то есть, перед законодательством должны быть все равны. Только в этом случае возможно доверие к власти, и только при выполнении данного условия государство может считаться по-настоящему демократическим и правовым. Монтескье был прав, «законы должны для всех иметь одинаковый смысл».

Автор эссе – Скворцова Екатерина.

Монтескье, Дух законов, кн. 15, ЧС. 1, 4—8

Равенство: Монтескье, Дух законов, кн. 15, ЧС. 1, 4-8

15

Равенство

ГЛАВА 15|Документ 4

Монтескье, Дух законов, bk. 15, ЧС. 1, 4-8

1748

(См. также кн. 8, гл. 2—3, в гл. 18 , нет. 3 )

1. Гражданское рабство

Собственно говоря, рабство есть установление право, дающее одному человеку такую ​​власть над другим что делает его абсолютным хозяином своей жизни и состояния.

Состояние рабства по своей природе плохо. Это ни полезно ни хозяину, ни рабу; не рабу, потому что он ничего не может сделать по мотиву добродетели; ни хозяину, потому что имея неограниченную власть над своими рабами он незаметно приучает себя к нужде всех нравственных добродетелей, и от этого становится яростным, поспешным, суровым, холерик, сладострастный и жестокий.

В деспотических странах, где они уже в государстве политического рабства, гражданское рабство более терпимо, чем в другие правительства. Каждый должен быть удовлетворен в те страны с предметами первой необходимости и жизнью. Отсюда условие раба едва ли обременительнее, чем раба. предмет.

Но в монархическом правительстве, где это крайне важно, чтобы человеческая природа не была унижена или подавленным, не должно быть рабства. В демократиях, где все они равны; И в аристократии, где законы должны использовать все свои усилия обеспечить столь же великое равенство, как природа правительство позволит, рабство противно духу конституции: она лишь способствует наделению властью и роскошь для граждан, которой они не должны иметь.

4. — Другое происхождение права на рабство

Я бы скорее сказал, что религия дает своим профессорам право порабощать тех, кто не согласен с ним, чтобы сделать его распространение более легким.

Это была идея, которая воодушевляла опустошителей Америка в своем беззаконии. Под влиянием этой идеи они обосновали свое право порабощать так много народов; за этих разбойников, которые непременно были бы и разбойниками, и Христиане были чрезвычайно набожны.

Людовика XIII крайне беспокоил закон, по которому все негры его колоний должны были стать рабами; но это настоятельно призывали его как самое быстрое средство для их преобразование, он согласился без дальнейших колебаний.

5. — О рабстве негров

Если бы я отстаивал наше право обращать негров в рабов, это должны быть мои аргументы: —

Европейцы, истребив американцев, были обязан сделать африканцев рабами, за освобождение таких обширные участки земли.

Сахар был бы слишком дорог, если бы растения, которые его производят, возделывались кем-либо, кроме рабов.

Эти твари сплошь черные, и с таким плоским нос, что их едва ли можно пожалеть.

Трудно поверить, что Бог, мудрое Существо, следует помещать душу, особенно добрую душу, в такое черное уродливое тело.

Так естественно смотреть на цвет как на критерий человеческой природе, что азиаты, среди которых евнухи трудоустроены, всегда лишают негров их сходства для нас более оскорбительным различием.

Цвет кожи может быть определен по цвету волосы, которые, среди египтян, лучшие философы в мир, имел такое значение, что они предали смерти всех рыжеволосых мужчин, попавших им в руки.

Негры предпочитают стеклянное ожерелье тому золоту, которое вежливые нации так высоко ценят. Может ли быть большее доказательство из-за отсутствия здравого смысла?

Мы не можем предположить, что эти существа мужчины, потому что, позволив им быть мужчинами, подозрение следует, что мы сами не христиане.

Слабые умы слишком преувеличивают зло, причиненное африканцы. Ибо если бы дело обстояло так, как они говорят, Европейские державы, которые делают так много ненужных условностей между собой, так и не пришли к общему один, во имя человечества и сострадания?

6. — Истинное происхождение права на рабство

Пора разобраться в истинном происхождении права рабство. Оно должно быть основано на природе вещей; давайте посмотрим, есть ли случаи, когда это может быть получено оттуда.

Во всех деспотических правительствах люди без труда продавать себя; политическое рабство в какой-то мере уничтожает гражданскую свободу.

По словам г-на Перри, москвичи продают себя очень легко: их причина для этого очевидна — их свобода не стоит держать.

В Ахиме каждый за то, чтобы продать себя. Некоторые из главные лорды имеют не менее тысячи рабов, все главные купцы, которые сами имеют большое количество рабов, и они тоже не без своих рабов. Их хозяева являются их наследниками и пускают их в продажу. В тех Государства, свободные люди побеждены правительством, не имеют лучшего ресурса, чем сделать себя рабы тиранов у власти.

Таково истинное и рациональное происхождение мягкого закона рабство, существующее в некоторых странах: и оно должно быть мягким быть, как основанный на свободном выборе, который человек делает из мастер, для его собственной выгоды; который образует взаимную конвенцию между двумя сторонами.

7. — Другое происхождение права на рабство

Есть и другое происхождение права рабства, и даже самого жестокого рабства, которое только можно увидеть среди людей.

Есть страны, где избыток тепла изнуряет тело и делает людей такими ленивыми и унылыми, что ничто, кроме страха наказания, не может заставить их выполнять любую трудовую повинность: рабство там более примиримо рассуждать; а хозяин такой же ленивый в отношении своему государю, как его раб относится к нему, это добавляет политического к гражданскому рабству.

Аристотель пытается доказать, что существуют естественные рабы; но то, что он говорит, далеко не доказывает это. Если есть любые такие, я полагаю, что они те, из которых я был Говорящий.

Но поскольку все люди рождаются равными, рабство должно учитываться неестественно, хотя в некоторых странах основанный на естественном разуме; и большая разница должна между такими странами и теми, в которых даже естественный разум отвергает его, как в Европе, где он был так счастливо отменен.

Плутарх в «Жизни Нумы» говорит, что у Сатурна время не было ни раба, ни господина. христианство восстановил тот век в нашем климате.

8. — Бесполезность рабства среди нас

Таким образом, естественное рабство должно быть ограничено части света. Во всех других странах, даже самых рабская тяжелая работа может быть выполнена свободными людьми.

Опыт подтверждает мое утверждение. До христианства отменил гражданское рабство в Европе, работая на шахтах был сочтен слишком утомительным для кого-либо, кроме рабов или злоумышленников: в настоящее время в них работают люди, Известно, что жить комфортно. Магистраты, по мнению некоторых небольшие привилегии, поощрявшие эту профессию: к повышению труда они присоединились к увеличению прибыли; и имеют зашел так далеко, что сделал этих людей более довольными их состояние, чем при любом другом, какое они могли бы иметь обнял.

Нет такого тяжелого труда, но его можно довести до уровня с силой рабочего, когда регулируется справедливостью, а не по жадности. Сильные усталости, которые рабы чтобы пройти в других частях, может быть предоставлено умелым использование хитроумных машин. Турецкие шахты в Баннат из Темесвара, хотя и богаче венгерских, не уступал так много; потому что работа над ними полностью зависели от силы своих рабов.

Я не знаю, продиктована ли эта статья моим пониманием или моим сердцем. Возможно там не тот климат на земле, где самые трудоемкие услуги не могли бы при надлежащем поощрении должны выполняться свободными людьми. Плохие законы, сделавшие людей ленивыми, уменьшили их в рабство из-за своей лени.

Конституция основателей
Том 1, глава 15, документ 4
http://press-pubs.uchicago.edu/founders/documents/v1ch25s4.html
The University of Chicago Press

Раздаточный материал A: Монтескье. Выдержки из «Духа законов» (1748)

ВЫДЕРЖКИ ИЗ «ДУХ ЗАКОНОВ» БАРОН ДЕ МОНТЕСКЬЕ

В каждом правительстве есть три вида власти: законодательная; исполнительная власть в отношении вещей, зависящих от права народов; и исполнительной в отношении вопросов, которые зависят от гражданского права.

В силу первого князь или магистрат принимает временные или бессрочные законы, а также изменяет или отменяет уже принятые. По второму он заключает мир или войну, отправляет или принимает посольства, устанавливает общественную безопасность и защищает от вторжений. Третьим он наказывает преступников или решает споры, возникающие между отдельными лицами. Последнюю мы будем называть судебной властью, а другую просто исполнительной властью государства.

Политическая свобода субъекта есть спокойствие ума, возникающее из мнения каждого человека о своей безопасности. Чтобы иметь эту свободу, необходимо, чтобы правительство было устроено таким образом, чтобы один человек не боялся другого.

Когда законодательная и исполнительная власть объединены в одном лице или в одном и том же органе магистратов, не может быть свободы; потому что могут возникнуть опасения, что тот же монарх или сенат издаст тиранические законы, чтобы тиранически исполнять их.

Опять же, свободы нет, если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной. Если бы она была соединена с законодательной, жизнь и свобода подданных подверглись бы произвольному контролю; ибо тогда судья был бы законодателем. Будь она соединена с исполнительной властью, судья мог бы вести себя с насилием и притеснением…

В каком положении должен быть бедняк в этих республиках! Тот же самый корпус магистратов, как исполнителей законов, обладает всей властью, которой они наделили себя в качестве законодателей. Они могут грабить государство своими общими решениями; а так как они также имеют в своих руках судебную власть, то каждый частный гражданин может быть разорен их частными решениями.

Вся сила здесь объединена в одном теле; и хотя нет внешней роскоши, указывающей на деспотическое господство, тем не менее люди ощущают на себе его действие ежеминутно.

Судебная власть не должна быть передана постоянному сенату; оно должно осуществляться лицами, взятыми из числа людей в определенное время года, и в соответствии с формой и способом, установленными законом, для создания трибунала, который должен существовать только до тех пор, пока этого требует необходимость…

В обвинения глубокого и преступного характера, обвиняемый должен иметь привилегию выбирать, в некоторой степени, своих судей в соответствии с законом; или, по крайней мере, он должен иметь право возражать против такого большого количества людей, чтобы оставшаяся часть могла считаться его собственным выбором…

Если законодательная власть оставляет за исполнительной властью право сажать в тюрьму тех подданных, которые могут обеспечить безопасность своего хорошего поведения, наступает конец свободе; если только они не будут приняты для того, чтобы немедленно ответить за преступление, караемое смертной казнью, и в этом случае они действительно свободны, подчиняясь только силе закона.

Но если законодательный орган сочтет себя в опасности из-за какого-либо тайного заговора против государства или из-за переписки с иностранным врагом, он может уполномочить исполнительную власть на короткий и ограниченный срок заключать в тюрьму подозреваемых лиц, которые в этом случае потеряли бы свою свободу лишь на время, чтобы сохранить ее навеки…

Как и в стране свободы, каждый человек, который считается свободным агентом, должен быть сам себе правителем; законодательная власть должна принадлежать всему народу. Но так как это невозможно в больших государствах, а в малых сопряжено со многими неудобствами, то и уместно, чтобы народ совершал через своих представителей то, что он не может совершить сам.

Жители определенного города гораздо лучше знакомы с его потребностями и интересами, чем с интересами других мест; и лучше разбираются в способностях своих соседей, чем в остальных своих соотечественниках. Следовательно, члены законодательного собрания не должны избираться из общего числа нации; но правильно, чтобы в каждом значительном месте жители избирали представителя.

Большим преимуществом представителей является их способность обсуждать общественные дела. Для этого народ коллективно крайне непригоден, что является одним из главных неудобств демократии…

Все жители отдельных округов должны иметь право голоса на выборах представителя, за исключением тех, которые находятся в таком низком положении. ситуация, которая считается не имеющей собственной воли…

Также не следует избирать представительный орган для исполнительной части правительства, для которого он не так подходит; но для принятия законов или для наблюдения за тем, должным ли образом исполняются существующие законы, что соответствует их способностям и что никто, кроме них самих, не может должным образом исполнить…

В таком государстве всегда есть люди, отличающиеся своим происхождением, богатством или почестями: но если бы они были смешаны с простыми людьми и имели бы только вес одного голоса, как и остальные, общая свобода была бы их рабство, и они не будут заинтересованы в его поддержке, так как большинство популярных резолюций будет против них. Следовательно, их доля в законодательном органе должна быть пропорциональна другим их преимуществам в государстве; это происходит только тогда, когда они образуют орган, который имеет право сдерживать распущенность народа, как народ имеет право противостоять любому их посягательству.

Таким образом, законодательная власть принадлежит дворянскому корпусу и тому, что представляет народ, у каждого из которых свои собрания и обсуждения отдельно, у каждого свои взгляды и интересы.

Из трех вышеназванных властей судебная в какой-то мере почти ничего не значит: остается, следовательно, только две; и так как они нуждаются в регулирующей власти, чтобы сдерживать их, то часть законодательного корпуса, состоящая из знати, чрезвычайно подходит для этой цели…

Исполнительная власть должна быть в руках монарха, потому что эта ветвь власти, нуждающаяся в диспетчеризации, лучше управляется одним, чем многими; с другой стороны, все, что зависит от законодательной власти, часто лучше регулируется многими, чем одним человеком.

Но если бы не было монарха, а исполнительная власть была бы возложена на определенное число лиц, избранных из законодательного корпуса, тогда настал бы конец свободе; по причине того, что две силы были бы соединены, так как одни и те же лица иногда имели бы и всегда могли бы иметь долю в обеих.

Если бы законодательный орган долгое время не собирался, это также положило бы конец свободе. Ибо из двух вещей вытекало бы естественно: или что бы не было уже никаких законодательных постановлений, и тогда государство впало бы в анархию; или что эти резолюции будут приняты исполнительной властью, что сделает ее абсолютной.

Было бы ненужно, чтобы законодательный орган продолжал всегда собираться. Это было бы хлопотно представителям и, кроме того, отняло бы слишком много работы у исполнительной власти, так что она отвлекла бы ее внимание от своей должности и заставила бы ее думать только о защите своих собственных прерогатив и права должен выполнить.

Опять же, если бы законодательный орган собирался всегда, его можно было бы поддерживать только за счет заполнения мест умерших членов новыми представителями; и в этом случае, если бы законодательный орган однажды был испорчен, зло было бы неизлечимо. Когда различные законодательные органы сменяют друг друга, люди, имеющие дурное мнение о том, что фактически заседает, могут разумно питать некоторые надежды на следующий; ждите добра от его законов; и, конечно, они либо впадали в отчаяние, либо впадали в состояние лени.

Законодательный орган не должен собираться сам по себе. Ибо предполагается, что тело не имеет воли, кроме как когда она встречает; и кроме того, если бы оно не собиралось единогласно, было бы невозможно определить, какой на самом деле законодательный орган; часть в сборе или другая. И если бы оно имело право на отсрочку, то могло бы так случиться, что никогда не было бы отсрочки; что было бы чрезвычайно опасно, если бы оно когда-либо попыталось посягнуть на исполнительную власть. Кроме того, есть периоды, одни более подходящие, чем другие, для собраний законодательного корпуса: поэтому уместно, чтобы исполнительная власть регулировала время собраний, а также продолжительность этих собраний в соответствии с обстоятельствами и потребностями. известного самому себе состояния.

Если бы исполнительная власть не имела права сдерживать посягательства законодательной власти, последняя стала бы деспотической; поскольку она могла бы присвоить себе любую власть, которую ей нравилась, она вскоре уничтожила бы все другие силы.

Но, с другой стороны, неправильно, чтобы законодательная власть имела право оставаться исполнительной. Поскольку исполнение имеет свои естественные пределы, его бесполезно ограничивать; кроме того, исполнительная власть обычно используется в сиюминутных операциях. Таким образом, власть римских трибунов была ошибочной, так как она останавливала не только законодательную, но и исполнительную часть правительства; который сопровождался бесконечным озорством.

Но если законодательная власть в свободном государстве не имеет права оставаться исполнительной, она имеет право и должна иметь средства для проверки того, каким образом исполняются ее законы…

Но что бы ни случилось из этого экзамена, законодательный орган не должен иметь права привлекать к ответственности ни лицо, ни, конечно, поведение того, кому доверена исполнительная власть. Его личность должна быть священна, потому что, поскольку для блага государства необходимо предотвратить произвол законодательного органа, в тот момент, когда его обвиняют или судят, свободе приходит конец.

В этом случае государство было бы уже не монархией, а своего рода республикой, но не свободным правительством. Но так как лицо, которому доверена исполнительная власть, не может злоупотреблять ею без дурных советников, и такие, которые имеют законы как министры, хотя законы защищают их как подданных, то эти люди могут быть исследованы и наказаны…

Исполнительная власть, во исполнение чего как уже было сказано, должно иметь долю в законодательном собрании посредством права отвергать, иначе оно вскоре было бы лишено своей прерогативы. Но если бы законодательная власть узурпировала долю исполнительной, последняя была бы в равной степени уничтожена.

Если бы князь имел право принимать решения в законодательном органе, свобода была бы потеряна. Но поскольку необходимо, чтобы он имел долю в законодательном органе для поддержки своей собственной прерогативы, эта доля должна состоять в способности отвергать.

Смена правления в Риме была вызвана тем, что ни сенат, которому принадлежала одна часть исполнительной власти, ни магистраты, которым была доверена другая, не имели права отклонять, которое целиком заключалось в люди.

Вот основная конституция правительства, о котором мы говорим. Законодательный орган состоит из двух частей, и они сдерживают друг друга взаимной привилегией отвергать. Оба они сдерживаются исполнительной властью, как исполнительная — законодательной.

Эти три силы должны естественным образом формировать состояние покоя или бездействия. Но так как в ходе человеческих дел есть необходимость в движении, они вынуждены двигаться, но все же согласованно.

Поскольку исполнительная власть не имеет никакой другой роли в законодательной, кроме привилегии отвергать, она не может участвовать в публичных дебатах. Нет необходимости даже в том, чтобы он предлагал, потому что, поскольку он всегда может не одобрить резолюции, которые будут приняты, он может также отвергнуть решения по тем предложениям, которые были сделаны против его воли…

Если бы исполнительная власть определяла поднятие общественных денег, в противном случае свободе пришел бы конец; потому что это станет законодательным в самом важном пункте законодательства.